Возвращение

Фирсанова Юлия Алексеевна

– А долго ли такие чары сотворить? – задал новый, вполне невинный с виду вопрос мужчина, вроде бы лишь любопытствующий о теории магии, только вот лихорадочный проблеск азарта в глазах выдавал его истинный интерес.

– Несколько мгновений, – пожала я плечами и лукаво переспросила: – Неужто, ротас, свою кандидатуру в добровольцы выдвигаешь?

– Да! Испытаешь свои чары на мне, магева Оса? – рубанул сплеча Сарот. Он и так сидел на коне прямо, а тут аж в струну вытянулся, будто клинок в грудь принимал.

– И не боишься? – коварно поинтересовалась я под фырканье Лакса и недовольное сопение Кейра. Мой телохранитель, даром что сам наемник,

почему-то не мог благородно простить морианцам нападение на драгоценную персону магевы за щедрое вознаграждение в денежном эквиваленте. Пусть даже при этом самом нападении воины противника полегли все, а мы отделались одной распоротой глиняным черепком пяткой и одной резаной раной на четверых.

– Кто же магии не боится, – не стал опускаться до откровенного вранья воин. – Боюсь, но коль ты можешь так сделать, чтобы я магов от прочих людей отличать начал… Я ж себя слепцом в здешних краях чувствую, щенком неразумным. А-а, да разве ты понять сможешь, коль в тебе самой сила есть…

– Смогу, Сарот, смогу, – кивнула я, вспомнив мир, где родилась, почти тщетные попытки почувствовать и изучить магию, отчаяние после возвращения из мира магического в прежний, лишенный возможностей волшебства. – И если ты хочешь рискнуть, то я готова попробовать. Приступим?

– Прямо сейчас? Не будем до Котловищ ждать? – немножко растерялся мужчина, как пациент, пришедший на осмотр к терапевту и угодивший под скальпель хирурга.

– А чего откладывать? Пора высиживать, – процитировала я один из своих самых любимых лозунгов. – Чем нам дорога мешает? Лакс, как излюбленная жертва моих целительских чар, поделись впечатлениями с добровольцем. Больно хоть раз было?

– Ни капельки, скорее, тепло и чуток щекотно, – покумекав, обобщил рыжий свои ощущения и прибавил, поежившись: – Гораздо теплее, чем твои отрезвляющие чары.

– И такие есть? – удивился Сарот.

– А как же! Ты их и сам знаешь, – не без злорадства ухмыльнулся Лакс. – Ведро ледяной воды на башку – и вся недолга.

– Суровая у вас магева, – посочувствовал морианец рыжему хитрецу.

– А то, это я только притворяюсь белой и пушистой, а на деле злобная, коварная и вообще жуткая, сущее чудовище, – гордо задрала нос, а мои мареты насмешливо зафыркали, портя всякое впечатление от устрашающего спича.

– Что мне делать надо? – отставив шутки, серьезно спросил морианец.

Он пытался казаться невозмутимым, однако пальцы, слишком сильно сжимающие повод, напряженная линия плеч, желваки на скулах и чуть подрагивающий уголок левого глаза явственно говорили – бывалый вояка всерьез нервничает.

– А ничего, расслабься и получай удовольствие, если щекотки не боишься, – ответила, мысленно взывая к излюбленной комбинации рун. На этот раз я использовала весь набор, способный оказать целительное воздействие на организм, но первой поставила руну воды, чтобы поток смягчил воздействие магии и сориентировал его не на глобальное избавление ото всех болячек подряд, а на поиск и избавление от конкретного недуга магической слепоты. Все остальные руны спрятала в течении лагу и пропустила поток магии через тело жертвы. Лакс подсказал мне замечательную идею насчет ведра воды. Именно так я и вообразила мысленно процесс действия рун. Вслух, чтобы не пугать Сарота и не вызывать скрытого противодействия, взывать к рунам не стала. Ярких мысленных образов древних знаков было вполне достаточно для эксперимента. Я даже умудрилась одновременно и колдовать, и забалтывать воина, как хорошая медсестра перед уколом. Такие щебечут, щебечут, хоп! – и иголка уже в заднице, даже вздрогнуть не успеешь.

– Щекотки? Нет, не боюсь, – начал с немного натянутой улыбкой мужчина, – я…

Но мне так и не довелось услышать вторую часть предложения, потому что Сарот повернул голову и застыл, будто не целительное, а парализующее заклятие угодило в него. Неужели магия обернулась во вред морианцу? И что теперь будет? Он-то в отрубе, зато остальные в полной боевой готовности. Ишь напружинились, выжидают! Опять драться? А ведь казалось, все как надо идет, я почти видела: светлый поток вымывает из тела мужчины какие-то темные крупинки и растворяет их…

– Ты колдовала, – прошептал ротас, однако обвинения в его голосе не было, впрочем, не было и вопроса.

– Ну как? Сработало? – нетерпеливо подтолкнул Лакс замешкавшегося воина.

– Я, я вижу магеву и у нее на плече... – Тут Сарот зажмурился, с силой тряхнул головой, может, надеялся там получше уложить впечатления, потом снова открыл глаза и оторопело продолжил: – Махонький человечек с крылышками.

– Сам ты человечек, верзила. – Фаль с удовольствием (дразниться, когда тебя не видят, забавно, но когда видят и не могут отомстить – ни с чем не сравнимое удовольствие!) показал морианцу острый кончик язычка. – Я сильф!

– Извини, не знал, – искренне попросил прощения морианец, впервые в жизни удостоившийся беседы с сильфом. Малыш с неподражаемо-королевским высокомерием (впрочем, Альвин и покойный Клементарий так надменно себя не вели!) кивнул, принимая извинения, и воин прошептал, обращаясь ко мне: – Твое колдовство подействовало, магева Оса. Я теперь не только вижу тебя, я понимаю, что ты магева. Это… это… Тьфу, когти Фарданга, не могу описать. Это больше, чем вера, я понимаю, где-то там, – Сарот стукнул себя в грудь, – глубоко внутри, что ты – судья, защитница, последняя помощь в беде. Так было, есть, будет, и именно так правильно. Что же Биркота по дури натворил, зачем взял от ублюдка заказ. Какой же скотиной нужно быть, чтобы магеву чужими руками, руками слепцов, пытаться убить, коль такое видал. Не с Мориана же он сам, выродок. Должен был понятие иметь! Как же ты нас простить смогла, магева Оса?

– Сарот, как можно обвинять слепца, споткнувшегося о камни? – в ответ спросила я. – Морианцы не понимают и не ощущают того, что ты описал, не по своей воле. Я виню Кольру, а не отряд вашего Биркоты.

– Значит, ты поможешь нам прозреть, чтобы ни одна скотина натравить морианцев на магов больше не смогла? – горячечно вопросил наемник, не отрывая от нас с Фалем глаз. Он не то чтобы любовался нами, хотя и любовался тоже, а словно боялся: отведи он взгляд – все станет по-прежнему, воин вновь потеряет способность видеть магию. – Я ведь теперь не утрачу этого дара? – обеспокоенно уточнил Сарот.

– Не утратишь. Кстати, твое зрение стало острее, чем у многих, отнюдь не каждому смертному дано видеть сильфов, – проинформировала я мужчину. – А что касается оптового прозрения всех прочих, надо покумекать, как этот процесс можно поставить на конвейер. Пока я подумаю, ты, ротас, поговори-ка со своими ребятами, кто захочет видение обрести, с тем поработаю.

– Не захотят – прикажу, – надменно объявил Сарот, за нашей почти дружеской болтовней я как-то подзабыла, что имею дело с командиром суровых морианцев, а не со случайным попутчиком, уже почти приятелем.