Возвращенное счастье
Шрифт:
– Что такое «бистро»? – спросила Джоди, экспериментируя с одним из откидывающихся кресел.
– Маленький ресторанчик, – объяснила ей Шэннон. – Мне все равно, куда мы пойдем есть, – добавила она, мрачно гадая, так же ли хорошо умеет готовить позвонившая женщина, как делать детей.
Кайл пожал плечами.
– Тогда я пойду и быстренько приму душ. Кстати, мне очень нравится твое платье, – добавил он мимоходом.
– Я переоделась у себя в квартире.
– Дай мне минут пятнадцать, хочу еще побриться.
– А мне не нужно умываться и снова переодеваться, хорошо? – с надеждой спросила
Шэннон устроила ей беглый осмотр. Модные брюки из коричневого вельвета и гармонирующая с ними по цвету курточка, надетые на Джоди, не получили никаких замечаний от Шэннон. Личико тоже выглядело чистым. Ее загар уже немного сошел, заметила Шэннон, хотя вряд ли он исчезнет полностью, поскольку Джоди от матери унаследовала бронзовый цвет кожи, такой же, как и у Кайла.
Кайл. Она еще и не представляла своих действий в связи с посланием от женщины, которое она обнаружила на автоответчике. Сообщение можно стереть, но нельзя уничтожить мысль о некой женщине, ждущей звонка от мужчины, являющегося отцом ребенка, которого она в себе носит. Если судить по тону сообщения, Кайл должен знать о возможной беременности, неизвестно, правда, случайной или преднамеренной. Как бы ни обстояли дела на самом деле, но, если женщина оказалась в интересном положении, Кайл должен нести ответственность за судьбу женщины и ребенка. Если принимать во внимание то, как он относится к Джоди, которая не является его собственным ребенком, этой женщине он должен оказывать не только финансовую поддержку.
Если бы Шэннон родила ему ребенка сама, когда он просил ее, или хотя бы попыталась это сделать, все могло бы быть по-другому. Только сейчас, увидев отношение Кайла к Джоди, она поняла, почему он так стремился дать ребенку полноценную семью – сам он в детстве был лишен ее, так как его родители постоянно грызлись между собой.
Джоди все еще ждала ответа на свой вопрос, осознала вдруг Шэннон.
– Тебе не нужно умываться и переодеваться.
Серые глаза задумчиво ее рассматривали.
– Если ты расстроилась из-за того, что мы хдили в Планетарий без тебя, мы можем пойти туда завтра снова все вместе. У меня нет желания идти в зоопарк. Ну... не такое уж и большое желание, во всяком случае.
Шэннон выдавила из себя улыбку.
– Спасибо, Джоди, не стоит. Я уже ходила и в Планетарий, и в зоопарк.
– Ну, тогда все в порядке. – Облегчение в голосе девочки слышалось очень отчетливо. – А я никогда не ездила в поезде под землей!
Сомнительно, чтобы она когда-либо ездила вообще в поезде, подумала Шэннон и тут же приняла решение. Если эта позвонившая женщина не станет вновь пытаться установить с Кайлом связь, она, Шэннон, не будет выяснять с ним отношения. Она должна вести себя так, словно ничего и не случилось.
Кайл появился из ванной чисто выбритым, в безукоризненном, тщательно выглаженном темно-сером костюме, под пиджак которого был надет красивый бледно-голубой свитер. Наблюдая за тем, как он проверял, на месте ли бумажник, Шэннон засомневалась в том, что когда-нибудь сможет смотреть на него без душевного трепета. И даже сейчас, услышав сообщение на автоответчике, она все еще отчаянно желала Кайла.
На какое-то мгновение его серые глаза встретились с ее глазами,
– Пошли, – кратко произнесла она.
Кайл и Джоди вели в ресторанчике оживленную беседу на протяжении всего вечера. Они уже больше походили на отца с дочерью, чем на дядю с племянницей, подумала Шэннон, слушая их разговор. Она вдруг отчетливо осознала: Кайл, несмотря ни на что, не откажется от Джоди.
Нового сообщения, когда они вернулись, на автоответчике не было. Джоди спросила, можно ли ей посмотреть телевизор, перед которым они и провели следующий час. Позже Шэннон даже вспомнить не смогла, какую передачу они смотрели. Она время от времени чувствовала на себе взгляд Кайла, но стойко отказывалась даже смотреть в его направлении. Его намек, что одной особе уже пора идти в постель, вызвал у Джоди искренний протест. Она еще совсем не устала и поэтому не сможет уснуть, воскликнула девочка, но ее улыбка не произвела никакого впечатления на непреклонного дядюшку.
– Выпьешь? – спросил Кайл Шэннон после того, как смирившаяся Джоди ушла в свою спальню. Уже приготовившись отказаться, Шэннон внезапно изменила свое решение. Алкоголь, по крайней мере, притупит остроту боли.
– Я бы не отказалась от джина с лимонным соком, – ответила она.
Открыв бар, Кайл покачал головой.
– Извини, но лимонного сока у нас нет. Как насчет тоника?
– Прекрасно.
Он принес напитки и уселся на прежнее место, глядя вопросительно на Шэннон.
– Не хочешь мне сказать, что тебя раздражает?
Сейчас, когда появилась благоприятная возможность, о которой Шэннон и не мечтала, она не смогла заставить себя ею воспользоваться.
– С чего ты взял? Я вовсе не раздражена.
– Во-первых, ты за весь вечер не произнесла ни слова.
– Молчание – золото, – сделала она саркастическое замечание, давая тем самым повод для раздражительного возгласа.
– Не увиливай от прямого ответа! Ведь совершенно ясно, тебя что-то тревожит.
Бросить ему в лицо короткое обвинение, которое она уже собиралась произнести? Нет, не стоит. И она вновь ушла от ответа:
– Это бывает у нас раз в месяц. Наш крест, который женщины должны нести почти всю жизнь.
– Не буду спрашивать, как ведут себя в этом состоянии другие женщины. – Он сделал паузу. Его глаза, блуждая по изгибам ее стройного тела, приобрели серебристый блеск. – Я знаю очень хороший способ уменьшить напряжение.
Сейчас он, наоборот, только усиливал ее напряжение. Шэннон решила в ответ промолчать, но не удержалась и повторила с холодной настойчивостью:
– Говорю же – у меня самый дурной период, который случается раз в месяц.
Смуглый и полный жизни, Кайл вносил смятение в ее душу, он ее опустошал. Шэннон провела кончиком языка по пересохшим губам, пытаясь быть реалисткой. Она не откажется от их брака, пока Джоди является его частью. Она сама сделала выбор и считает его правильным. Либо она живет в браке как монахиня, либо берет от жизни все.
– Разве не ты говорил, что человека судят не по его словам, а по делам? – хриплым голосом спросила Шэннон.
Его властный рот искривился в улыбке.
– Да, это так.