Возвращенный рай
Шрифт:
Кто эта женщина, проявляющая такое щедрое гостеприимство? — могут спросить люди. Не добрая ли волшебница, живущая к востоку от солнца и к западу от луны? Или это норна, вершащая судьбами людей? Быть может, это добрая хозяйка хутора Лида, которая никогда не усомнилась в превосходстве своего мужа и восхищалась тем, что он отказался от золота? А может, это женщина в голубом одеянии, которая тысячу лет одиноко бродит по вересковым болотам у подножия гор в жаркие летние дни? Не королева ли это, живущая в Дании? А если это всего-навсего притворщица и обманщица, которую многие величают матерью-землей? Одно было совершенно ясно: женщину эту не очень возвеличивали в данных стихах,
К зиме Стейнар из Лида все чаще и чаще уходил в свой сарай и запирался там. Выходя оттуда, он вновь вешал на дверь замок и ключ клал в карман.
— Папа, когда мы были маленькими, — говорила дочка, — ты нам всегда все рассказывал. Теперь — ничего. Только прячешься от нас, когда мы сгораем от любопытства.
— Вы давно уже износили детские башмачки, любимая моя крошка. Ваша чудо-лошадка Крапи стала теперь самым обыкновенным пони во дворце короля, и зовут ее Пусси.
— Все же расскажи нам что-нибудь, папа. Не обязательно сказки. Нам бы очень хотелось знать, что ты там делаешь?
— Может быть, с божьей помощью, до прихода весны мне удастся сделать один пустячок. Вот тогда-то я открою свою конуру и впущу вас.
Так оно и случилось. Весной, в один прекрасный день, когда земля освобождалась ото льда, Стейнар пригласил детей в сарай и показал им свое изделие. Это была шкатулка удивительной работы. Не лакированная, она сохраняла всю красоту и естественность красного цвета дерева. Поверхность ее была такой гладкой, словно ее тщательно отполировали ладонями. Сделана была шкатулка с таким мастерством, что, казалось, дерево обладало податливостью воска. Шкатулка была выше и длиннее большинства шкатулок, и все же не слишком большой. Нечто особенное таилось в ее пропорциях, такое, что отличало ее от других шкатулок. Она была одинаково приятна на вид и на ощупь.
Внутри шкатулки были большие и маленькие ящички. Под самым большим ящичком, который выдвигался, — дно, но не простое: под ним скрывалось три потайных отделения, а некоторые утверждают, даже четыре. Открыть эти ящички было невозможно, не зная секрета. Но прежде всего надо сказать о замке. Говорят, что такого сложного, мудреного запора не знали тогда в Исландии. Чтобы открыть его, надо было проделать много сложных операций. На крышке несколько пронумерованных кнопок, на которые, чтобы шкатулка открылась, надо нажимать в строго определенном порядке. Начинать нужно с восьмой и закончить первой, тогда все будет хорошо. Чтобы легче запомнить, Стейнар сочинил стихотворение. Стихотворение получилось длинное, написанное с тем искусством, каким обладают одни только исландские крестьяне.
Не выучив его наизусть, справиться со шкатулкой было невозможно.
Стейнар продекламировал своим детям стишок и открыл шкатулку. Дети были заворожены этим чудом.
СТИХИ О ТОМ, КАК ОТКРЫТЬ ШКАТУЛКУ Восьмую кнопку найди сперва, рядом десятая кнопка — гляди! — за ней последует номер два, а номер четырнадцать — впереди. Седьмая кнопка в углу — смотри! — рядом номер одиннадцать есть. Нажми на кнопочку номер три — выскочит кнопочка номер шесть. Будь внимателен! Номер пять, номер пятнадцать не пропусти. Номер тринадцать надо нажать, а там доберешься и до девяти. Коль все ты кнопки запомнить смог, запомни двенадцатую заодно с кнопкой четвертой. И дай тебе бог дно шкатулки увидеть! Но — Четырнадцать дал я ключей тебе, имея пятнадцать замков всего — единственный ключик оставлю себе, и ты не получишь его.Девочка спросила:
— А что надо класть в эти ящички?
Отец ответил:
— В большой — серебряные
— А в тот, который разделен на четыре части? — спросил мальчик.
— Золото и драгоценные камни, — ответил отец.
— А что же тогда прятать в потайном ящике? — удивилась девочка.
— Ну что ж, я отвечу тебе, мой светик, — усмехнулся по своему обыкновению отец. — В него надо прятать то, что дороже золота и драгоценностей.
— Что же это? — спросила девочка. — Разве есть что-нибудь дороже их?
— Это тайны, которые никогда не должны узнать другие, пока стоит мир. — И отец закрыл шкатулку.
— A y нас разве есть столько золота? — спросил маленький викинг. — И так много драгоценностей?
— Какие у нас тайны? — спросила девочка.
— А как вы полагаете, дети мои, почему бог создал мир, отведя в нем место для серебра, золота и драгоценных камней и для тайн в придачу? Потому ли, что, обладая таким богатством, он не знал, куда его спрятать? Или потому, что у него на совести было что-то такое, что он хотел схоронить в укромном месте?
— Папа, — девочка не сводила глаз со шкатулки, — а кто же сможет открыть ее, когда мы умрем и никто уже больше не будет знать это стихотворение?
Весть об удивительной вещице разнеслась повсюду. И многие, чей путь лежал через хутор, стучались в дверь и просили разрешения взглянуть на чудо. Другие приезжали сюда специально из дальних мест. Кое-кто даже предлагал за шкатулку большие деньги.
Когда лето подошло к концу, Стейнар из Лида уже не скрывал, что собирается в Данию навестить своего скакуна Крапи и что едет он туда по приглашению короля Кристиана Вильхельмссона.
К поездке Стейнар готовился самым тщательным образом. Знаменитая портниха, живущая в соседнем приходе, сшила ему по такому случаю костюм из грубой камвольной шерсти; сапоги он заказал в Эйрарбакки. В путь же отправился ночью, не прощаясь с детьми, только взглянул на них перед уходом, когда они спали. Стейнару было без двух лет пятьдесят, когда он собрался в эту поездку. Его сына-викинга только что конфирмовали, а дочке Стейне подходило к шестнадцати годам. И хотя родные крестьянина были огорчены его отъездом до слез, все же сердца их переполнялись гордостью за него — человека, которого чужеземный король хочет видеть у себя, как в старинных сагах.
Жена Стейнара, осушая слезы концом передника, говорила соседям:
— Нет ничего удивительного в том, что король пригласил моего Стейнара. У них, за границей, царил бы мир и покой, будь там такие люди, как он. И я уверена, на земле настанет райская жизнь, когда такие люди, как мой Стейнар, будут советчиками короля.
Вот каким было хозяйство Стейнара к тому дню, когда он отправился в путь: он, как уже было сказано, владел отцовскими землями, стоившими двенадцать сотен по старинному исчислению, когда сотня соответствовала одной корове. Долгов он не имел, так как в то время крестьяне не получали кредитов — никаких кредитов попросту не существовало. Если крестьяне терпели убыток, они вынуждены были покидать хутора. В хозяйстве у Стейнара было тридцать овец-ярок и дюжина молодняка, две коровы, годовалый теленок и пять рабочих лошадей, которые обходились подножным кормом. Корова в Исландии с незапамятных времен считалась кормилицей, матерью человека. Овцу же использовали как разменные деньги. С помощью овец производили расчеты. По теперешним ценам овца соответствовала двухдневной заработной плате рабочего, но в те времена не было ни заработной платы, ни рабочих. Из тридцати овец на хуторе десять было нужно для увеличения стада, так что чистый доход Стейнара составлял всего лишь двадцать овец, которые соответствовали сорока рабочим дням в году. На это он мог купить у лавочника в Эйрарбакки, в двух днях езды от Лида, ржаной муки и зерна и еще кое-что необходимое по хозяйству. В те времена там была самая большая датская розничная торговля и туда стекался народ из самых далеких мест, часто покрывая расстояния не в одну сотню километров. Старых овец Стейнар пускал на мясо. Одежду делали дома из отходов шерсти, обувь — тоже дома, из недубленой кожи, подержав ее немного в квасцах. Детям всегда наказывали беречь обувь, не прыгать и не шаркать по земле. Рыбу Стейнар доставал у крестьян с прибрежных хуторов в обмен на баранину, а когда приходилось особенно туго, отправлялся зимой в Торлауксхёбн и нанимался в команду на открытую лодку, уходил за рыбой в море, где каждую зиму у бушующего побережья тонуло в бурю и шторм больше исландских рыбаков, чем гибнет солдат в войну.