Возвышенное
Шрифт:
– Ой, я точно буйный.
Она улыбается.
– Ну, в этом уж я не сомневаюсь.
– А откуда тебе знать, что я милый? Может, я бунтарь и любитель призраков?
Она с удивлением смотрит на него, и ему тут же захотелось взять камень и разбить им свою голову. Но она откидывается назад и смеется таким дурацким громким хрюкающим смехом.
Колин быстро выдыхает – похоже, ей понравилась шутка про призрака.
Она снова ему улыбается.
– Ты милый, у тебя это на лице написано, и ты не можешь этого скрыть, –
– Что, правда?
– По крайней мере, от меня.
Ее улыбка исчезает, но остается в глазах, даже когда она отворачивается.
– Это хорошо.
Что-то зашуршало в кустах рядом с тропинкой, и остатки опавших листьев хрустели под ногами, пока они шли в чащу леса. Их шаги были едва слышны, хотя шаги Люси были почти невесомы и намного тише, чем его.
И сейчас, когда он смотрит на нее более внимательно, он дополнительно убеждается: ее щеки не порозовели от холода, при ее выдохе нет пара, как у него.
Рядом с ним она оглядывается и, кажется, что она видит все малейшие детали в лунном свете, может, она словно кошка? Или у нее изумительное ночное видение. Хотя все-таки теперь они оба знают, что она мертва, и будет ли ей тема не приятна, если он спросит, каково это?
– Так ты мне веришь? – спрашивает она.
Сначала он хотел сказать то, что узнал он Джо, но потом решает просто ответить:
– Я поизучал рассказы. Нашел твою фотографию. Тебя убил директор школы недалеко от озера.
Она кивает, глядя на воду, словно ей совсем не интересно, о чем он говорит.
– А я все удивляюсь, почему я появилась именно тут. Теперь все стало понятно.
– Тебе не странно, что ты ничего не помнишь?
Она поднимает лист и разглядывает его.
– Наверное. Мне не кажется, что это странно. Просто немного пугающе. Например, я помню букет, который мне подарил папа на каникулах, но не могу вспомнить его лицо.
– Ого, – Колин чувствует себя беспомощным, но, в самом деле, что он может ответить на такое?
– Как-то я думала о тебе. Ты знаешь, есть такое телешоу, когда человек стоит в телефонной будке, снизу начинают появляться купюры, и ему нужно как можно больше собрать за минуту?
Он без понятия, о чем она говорит, но все равно отвечает:
– Конечно.
– Так вот, некоторые купюры – это двадцатки или, может быть, там будет пара сотен, но большинство из них – это долларовые. Кажется, что вокруг тебя куча денег, а это не так. И не важно, чем все закончится, ты счастлив только от того, что у тебя деньги в руках.
Она обходит большой камень посреди тропы, а он запрыгивает на него, а потом проходит по длинному гниющему бревну. Он чувствует на себе ее взгляд.
– В общем, у меня точно такое же чувство после смерти. Появляются обрывки воспоминаний, но у меня получается ухватиться и вспомнить только одно из них.
– Ты хочешь сказать, что рада, что есть хотя бы одно….
– Но все, что бы я не вспомнила, просто бесполезно, – немного улыбнувшись, подводит итог она.
– Вспоминаешь всякую ерунду, да? Но не то, кто ты или откуда родом?
Она смеется и с облегчением выдыхает:
– Точно.
Это облегчение убивает его, ведь он начинает верить, что единственный человек, который должен был понять ее с самого начала, – это он.
– Прости, что повел себя, как хрен.
– Ты не хрен, – фыркает она. – Боже, я уже и забыла, как любила употреблять это слово. А, еще «говнюк».
– Ага, и это тоже. Ты типа: «Привет, а я умерла», а я такой: «Ого, это хреново, ну ладно, я отчалил».
Она снова смеется, и на этот раз так громко, что появляется эхо. Ему нравится это слышать, нравится, что она может так шуметь.
– Хорошо, как тогда ты должен был отреагировать? И меня больше бы беспокоило, что ты остался бы спокойным, и тогда у меня точно возникли бы мысли: «Эй, а может этот парень любитель призраков?»
Теперь очередь Колина смеяться, но он почти сразу перестает.
– Моя мама начала видеть странные вещи. Именно так… – он останавливается и смотрит на ее лицо. – Понимаешь, спустя пару недель, как мы сюда переехали, мою старшую сестру Каролину сбил грузовик школьной доставки. Она была на велосипеде. Наверное, просто не заметила. Мама была убита этим, ушла в себя. Потом через месяц она начала утверждать, что пару раз видела Каролину на дороге. Однажды вечером она усадила нас в машину, сказав, что мы едем в город поесть мороженого, а сама съехала с моста.
– Колин, – шепчет Люси, – это ужасно.
– Родители умерли, а я выжил. Поэтому, когда ты сказала, что ты мертва, думаю, теперь ты понимаешь, почему я так отреагировал.
– Господи, да, – она убирает волосы с лица, открывая каждый дюйм гладкой бледной кожи. Она такая красивая, и ему не терпится прикоснуться своей щекой к ее. – Мне так жаль.
Он отмахивается от нее, не желая задерживаться на этой теме.
– А где ты была все это время?
– Я не помню, чем занималась, но уверена, что была где-то рядом. Здесь или в окрестностях. Я не могу покидать территорию.
– Что, совсем?
Она качает головой и наблюдает за ним минутку, пока раскидывает листву на пути. Та сразу же смешивается с грязью. Сейчас его очередь смотреть на нее, пока она повернулась в сторону воды.
– Люси?
Повернувшись к нему, она улыбается:
– Знаешь, а мне нравится, как ты произносишь мое имя.
Колин улыбается в ответ, но улыбка сползает с его лица:
– А ты знаешь, зачем ты здесь?
Она отрицательно качает головой:
– Ты меня боишься?