Возвышенное
Шрифт:
– Да плевать на эти рассказы, – замечает Джей. – Это все только выглядит устрашающе. Летом так жарко и влажно, что все погружается в туман. А зимой вода замерзает, и кажется голубой, – Джей говорит и ест одновременно и, показывая вилкой на Люси, спрашивает: – Ты же слышала про Ходоков?
Люси качает головой, и чувствует, как по ее рукам пробегает холодок. Она машинально прижимается к Колину.
– Люди говорят, что в Св. Осанне их немало. И никто не ходит к озеру; кто-то говорит, что видел девушку, ходящую недалеко от воды. Черт, похоже, они преследуют это место.
Люси
– Но если хотите знать мое мнение, – начинает Джей, и кусок яичницы с легким шлепком падает обратно на тарелку, – народ не гуляет потому, что они кучка ленивых задниц, которые предпочитают посидеть дома и попить пивка.
– Ясно, – говорит Люси, и Джей смотрит на нее с нечитаемым выражением лица.
– Мы с Джеем не боимся призраков, – признается Колин.
Джей смеется и отодвигает тарелку.
– Нет приятель, я просто не верю в них.
Когда Люси поднимает взгляд на Колина, она видит, как он улыбается, и в глазах читается их общий секрет.
Люси составила расписание занятий у тех преподавателей, которые никогда не отмечают присутствующих. И единственный общий урок с Колином – это история, но в середине дня она понимает, что ей очень нужно увидеть его улыбку, его пальцы, нервно отбивающие ритм по столу, зная, что ему не терпится к ней прикоснуться. И она не думала, что будет так тяжело.
Она внимательно всех изучала, может, какая-нибудь фраза или жест вызовет вспышку воспоминаний о том, кто она и как она может остаться тут и когда-нибудь уйти из школы с Колином.
Она поймала себя на мысли, что стала задумываться над словами Джея про Ходоков и историях, окутывающих школу. Она знала, что надо задать больше вопросов, но внутреннее желание быть рядом с Колином затмевало все вокруг. Ее вопросы, сомнения, ее цели отошли на второй план по сравнению с постоянной вибрацией, которую она чувствовала, находясь в близи него. Уход от Колина за ворота просто физически ее погубит.
– Люси? – она приходит в себя, услышав свое имя, и мысли о Ходоках тут исчезают. Ей потребовалась минута, чтобы вспомнить, что она на уроке французского, у мадам Барбар, которая, похоже, раньше ее совсем не замечала. Как и большинство учителей в Св. Осанне, мадам Барбар думала, что раз ты учишься на втором курсе и одета в их форму, то, очевидно, ты учишься в одном из классов, даже если не принадлежишь к их потоку.
Ее голос эхом звучит у Люси в ушах и застревает в голове. Это первый раз, когда к ней кто-то обращается по имени, кроме Колина.
– Д-да? – и только сейчас Люси понимает, что все внимание учителя сосредоточено на ней, и она назвала ее имя, потому что плохо знает его обладательницу.
– У меня тут записка, чтобы ты пришла в кабинет консультанта? – ее фраза звучит больше как вопрос и, кажется, что она ждет подтверждения Люси. Та встает, болезненно ощущая на себе взгляды всех присутствующих, и берет записку.
Наверное, кто-то заметил пропавшую форму и поэтому отправил ее в офис мисс Проктор.
Люси уже видела мисс Проктор в коридорах, разговаривающую с учениками или успокаивающую
Эта женщина была невысокой и коренастой, сидевшая на стуле сбоку от стола, и смотрела на листок перед собой. Ее голубой костюм цвета весеннего неба, как помнила Люси, и он смотрелся нелепо в темном кабинете на этой большой бесформенной фигуре.
– Здравствуйте, – наконец говорит она. – Я Люси.
– Я Аделина Болдуин, – голос у нее мягкий и более глубокий, что мало сочетается с ее внешностью.
– Привет, – снова говорит Люси.
– Я руководитель консультационного отдела в Св. Осанне, – мисс Болдуин кладет бумаги на стол и опускает руки себе на колени. – Похоже, ты попала под наше наблюдение, – она делает паузу. Когда Люси ничего не отвечает, она продолжает: – Я люблю все проверять каждые два месяца и выяснять, не появился ли у нас кто-то из новеньких. Сегодня утром мисс Ползвески упомянула, что видела в школе девушку, и она не помнит, чтобы ее к нам зачисляли. Мы стараемся побыстрее решать такие вопросы, пока они не получили огласку.
Люси чувствует, словно ее схватили за горло.
– Ой, – шепчет она.
– Где твои родители?
У Люси нет ответа на этот вопрос. Она чувствует на себе взгляд мисс Болдуин, пока та крутит перед собой скрепку по столу. Так странно быть рядом с кем-то, кроме Колина, и чувствовать себя объектом наблюдения.
– Люси, посмотри на меня, – Люси смотрит на женщину, и в ее взгляде читает сосредоточенность – Ох, милая.
Что-то вроде надежды стало зарождаться в Люси, когда она поняла, что между ними нет секретов, и каким-то образом Аделина Болдуин понимала, что Люси необычная ученица, сидевшая в ее кабинете. Люси начала теребить край рукава.
– Вы знаете, кто я? – она подозревает, что, задавая этот вопрос, она немного сгладит официальный тон этого разговора, уйдет от вопросов об ее зачислении, и ей удастся все скрыть.
– Ты была местной звездой, зачисленной в Гарвард, пока тебя не убили.
Люси проглатывает комок, боясь услышать ответ на следующий вопрос.
– И если вы знаете, что я умерла, почему вы не удивились, увидев меня тут?
Вместо ответа мисс Болдуин спрашивает:
– Когда ты вернулась в Св. Осанну?
– Пару недель назад, – Люси смотрит сквозь нее на детей, что покидают здание, идут в сторону площадки, общежития или в столовую. – Я хожу на занятия, где преподаватели не обращают на меня внимание.
– Зачем? – интересуется она
– Потому что они не смотрят.
– Они не должны видеть тебя, Люси.
– Не должны? Я не понимаю, – говорит Люси. Должен ли Колин ее видеть? И зачем? – Получается, есть и другие? Здесь, в школе? Джей что-то рассказывал про Ходоков?
– Да, некоторые так их называют. Они ходят по территории с какой-то определенной целью или просто не могут уйти. Для каждого она своя, – мисс Болдуин снова начинает собирать бумаги на столе и складывать в сумку. Похоже, разговор окончен.