Вперед, Команданте
Шрифт:
Солнце всходило за кормой – наступило утро. «Святая Мария» шла курсом на запад. Лекарство Дона Педро оказалось чудодейственным – головная боль прекратилась. Хотя настроение было самым депрессивным – как у джеклондоновского героя, который шагнул за борт. Потому что был слишком слаб? Нет – он был одиночкой, а никакой супергерой не может быть сильнее всего окружающего мира! И у него не было Цели – зачем тогда жить? А есть ли эта великая цель у него, Эрнесто Гевары? Бенито и Хосе держатся позади, а вон и Рамона с Хорхе вижу – да успокойтесь вы, не выпаду я за борт, и тем более, не прыгну! Какая-то мысль в голове сверлит, покоя не дает… Да, кто знает, в каком порту мы будем и когда? Хочется поскорее на твердую землю – хоть и не качает сейчас, а все равно…
– Капитан говорил, будем в Пунта-Аренасе послезавтра – поспешил ответить Бенито.
Что? Какой Пунта-Аренас – мы что, к мысу Горн плывем? Это что, я неделю валялся? Погодите, а отчего тогда солнце сзади – или мы уже в Атлантике?
– Команданте, так это не тот Пунта-Аренас, что на Огненной Земле! А тот, который порт в Коста-Рике.
Тьфу ты! Географию забыл. Ладно, ребята, вы отойдите, не маячьте рядом. Ничего со мной не случится. Ну хоть на десяток шагов, вон туда. А я вот тут присяду.
Интересно, а что бы было, если бы Мартин Иден тогда принял предложение Руфь? Женился бы на ней – уже ставший богатым, преуспевшим, принятым обществом – и прожили бы они долго, счастливо… и скучно. Как отец, Эрнесто Гевара-старший – ставший бледной тенью прежнего красавца, прожигателя жизни. Когда почти всю ее прожег и потратил – искренне считая, что раз смысл жизни, это получать от нее удовольствие, то чем еще заниматься? А вот Дон Педро не таков – он подобен другому герою Джека Лондона – нет, не Волку Ларсену, а тому, который носил прозвище Время-Не-Ждет. Все в нем подчинено стремлению к цели – и эта цель явно не выращивание чая матэ, хотя плантацию Матавердес сегодня не узнать, так все изменилось в сравнении с временами хозяйствования Гевары-старшего: новые машины, и просто немецкий порядок.
– Вы пребываете в душевном смятении, сын мой?
Отец Франсиско – глава католической миссии. Выглядит как образцовый пастырь божий. По-французски говорит правильно, но с едва заметным акцентом – очевидно, что этот язык ему не родной. Эрнесто Гевара и прежде был не слишком религиозен, как подобает образованному человеку – а то, что видел он во время вояжа на мотоцикле, нанесло по остаткам его веры сильнейший удар. И что сейчас мог сказать ему этот старый священник?
– Знаешь ли ты, сын мой, сколько людей за минувшие века задавали эти вопросы? – сказал отец Франсиско, выслушав сбивчивую речь Эрнесто, рассказ об увиденном два года назад и мысли по этому поводу – и позволь, я попытаюсь ответить тебе, в меру моих сил. Касаемо Церкви – она нужна не Богу, а людям. Подобно тому, как ты можешь обедать в чистом поле, расстелив на земле платок, можешь в бедном доме на грубо сколоченном столе, а можешь в обеденном зале дворца, с фарфоровых блюд – так и совершать таинства и молитвы подобает в храме, роскошное убранство которого нужно не богу, а тебе. Что до страданий тех несчастных, то наш христианский бог, в отличие от языческих божков, не карает живущих на этой земле за грехи и не награждает за благие дела – все это ждет нас лишь когда мы завершим здесь свой земной путь и предстанем перед Судом Высшим. И протестанты, придумавшие что успех или бедствия в этой жизни есть знак милости или немилости божьей – впервые эту идею высказал Кальвин четыреста лет назад, но и у североамериканцев она очень популярна – суть еретики, ибо они отрицают главное: свободу воли человека. Разве бог велел, чтобы те страждущие, кого ты видел, не получили помощи – и разве он запретил имеющим излишки эту помощь оказать? Ты спрашиваешь, если Бог всемогущ, то как он терпит на земле зло и бедствия? Но если бы он сам взял бы на себя работу установить и поддерживать в этом мире рай – то люди бы стали не более чем его марионетками. Бог дал нам свободу творить как добро, так и зло – и каждого в конце ждет суд за все, им сотворенное.
То есть функция Церкви – лишь совершать обряды? Зачем мы тогда плывем сейчас в Гватемалу – там разве не хватает храмов? Знаю, что в трюмах этого судна – но разве недостаточно светской медицины, лечить больных?
– Видишь, сын мой, какие толстые стекла – отец Франсиско снял очки – без них я вижу мир нечетко, расплывчато, не могу различить даже близких предметов. Но вот я надел их – и многое становится ясным, обретает очертания. Так и Слово, сказанное вовремя и к месту, может так же помочь чьей-то мятущейся душе. Что касается практической деятельности Церкви – то мы видим в мире много политических сил, уверенных что только они знают истинный путь для всего человечества. Или как минимум, для тех, до кого могут дотянуться. И все Партии, все Вожди, все политики уверены что ведут людей к счастью. Но скажи, много ли счастья прибавилось в этом мире от двух Великих войн, других войн поменьше, революций, переворотов? Не буду отрицать, что и Церковь прежде внесла свою лепту в это кипение вражды – но это уже в прошлом. Сегодня Святой Престол предлагает иной путь, помощи страждущим и бедствующим. Так от какой деятельности в земном мире будет больше счастья, и он станет больше похож на рай и меньше на ад?
Отче, может затем я и выбрал профессию врача? Но уж точно, я никогда не стану священнослужителем – уход от мира в монастырь, это не по мне.
– Ты еще слишком молод, сын мой – и одному лишь господу дано видеть твой дальнейший путь. Знаешь ли ты, что и я не так давно не был служителем Церкви и носил совсем другое, мирское имя – в стране, которой сейчас нет. Ее не стерли с карты мира – но сейчас там хозяйничают иноземцы, сменившие других захватчиков. А ведь мы были одной из европейских держав со славной древней историей! Которую я преподавал своим ученикам – да, я был тогда учителем в школе. Мальчики мои, я вижу их как живых – Янек, Сташек, Марек, Томек, Вацек, Зденек, Стефан, Владек, Юзек. Их всех сожрал молох последней войны – каждого, в уплату за какую-то ничтожную цель: за пару убитых врагов, или сожженный танк. Тогда я и дал обет, что если господь позволит мне пережить то страшное время, я стану служителем Божьим. И Бог услышал мои молитвы – вот только то, что настало после, было еще страшней. Из нашей страны вынули душу – те, кто мог вступиться, все погибли, а слабые поддались на подачки победителей, согласившись забыть свои корни, свою веру, свой язык. И я тоже не смог – бесполезно увещевать тех, кто не слушает! Теперь мое Отечество, это весь мир. А всего пятнадцать лет назад – думал ли я что так будет? Так же и ты, сын мой – можешь ли знать сейчас, кем станешь через десять, пятнадцать, двадцать лет?
– Отче, есть хорошее правило: когда не знаешь, что делать и куда идти, слушай свою совесть! – Дон Педро подошел неслышко, как следопыт в лесу – поступай по совести и чести, не предавая никого, в том числе и себя. А дальше бог рассудит – если он есть.
– Не богохульствуйте, сын мой! – вскинулся отец Франсиско – уж не являетесь ли вы коммунистом? Не верящему в существование Господа нашего – нечего делать на этом корабле!
– Отче, я всего лишь деловой человек – смиренно ответил Дон Педро – и верю лишь тому, доказательства чего видел собственными глазами. Я не сказал что «бога нет». Я лишь хотел бы увидеть факт его наличия – но боюсь, что сейчас мы углубимся в дебри, где армии богословов сломали тысячи перьев. Потому, позволю лишь чуть дополнить вашу беседу с моим молодым другом. Ваш путь помощи страждущим, который обеспечивает счастье – вы филантропию имеете в виду? Так по моему убеждению, это тропинка для очень малого числа, но никак не для всех. Как вы представляете себе, чтоб по вашему пути на земле не осталось голодных – манну небесную станете всем раздавать? Даже если вы ее найдете – кончится тем, что сильные и богатые отберут ее у слабых и бедных, чтобы им же продать, за их труд. Вы скажете, что эти недобрые люди после смерти попадут в ад – так я отвечу, что подобные увещевания отчего-то за все прошедшие века так и не сумели убедить богатых поступать милосердно.
– А я вам отвечу: а много ли среди образованных людей, к которым как правило принадлежат и сильные мира сего – искренне верящих в Бога? Образование и наука дали людям огромную мощь – но также, несомненно, нанесли огромный вред в морально-нравственном плане. Ведь если нет рая и ада, то значит, дозволено все! Потому, долг Церкви сегодня – заботиться не только о телах, но и о душах человеческих. Политики считают, что мир можно изменить к лучшему, вводя новые законы. А мы – что того же самого можно достичь без крови и слез, а лишь достижением морального совершенства. И какой из путей в рай – более милосерден?
– В ваших рассуждениях есть один изъян, отче – сказал Дон Педро – что делать, если результат нужен немедленно, здесь и сейчас, иначе смерть? Представьте, что этот корабль, на котором мы находимся, получил пробоину. Тогда, чтобы не утонуть – у нас нет времени на долгие исследования природы вливающейся воды, а если мы все не хотим безвинно прекратить земное существование, надо и эту воду откачивать за борт, не думая о судьбе каждой неповторимой капли, и еще пробоину заделать, чтобы вода снова не вливалась. Можно и нужно бороться с бедностью и болезнями – но также весьма полезно было бы найти причины, из-за которых эти бедствия множатся, и устранить их. Медицинским языком говоря, не всегда одной терапии достаточно – иногда и хирургия требуется, разрезать, даже по живому, и снова сшить.
– Вы оправдываете революции? Войны, насилие, смерть?
– А где я сказал про революции? Я говорю – политические изменения. В любую сторону – как влево так и вправо. А уж что за этим следует, это частности. И при лечении в процессе могут возникать и кризис, и абсцесс, требующий вскрытия.
– Вы говорите, как политик, а не как делец. Я полагал, что бизнес требует покоя и порядка.
– К вашему сведению, отче – в Китае один и тот же иероглиф обозначает и «кризис» и «большую возможность». Но вы напрасно беспокоитесь – сейчас я на одном корабле с вами, и плыву в том же направлении. А какой мой интерес в Гватемале, о том позвольте не отвечать – коммерческая тайна!