Вперед в прошлое 7
Шрифт:
Следующим выступал студент, которому стало интересно, он пришел одним глазком посмотреть, менты его повязали, избили, обшарили карманы, забрали триста пятьдесят рублей и бросили валяться. А он только притворился, что сознание потерял, и сразу сбежал. Похоже, свидетельствовали и правда простые люди.
Слушая радио, я жевал вожделенный бутерброд с салями, просматривал газеты, где информации было мало, все сжато-официально, и на первой странице — не менее важная новость, оставшаяся в тени: «Сухуми пал, проблемы остались».
Я вернулся к телевизору. Новости Первого канала подвели итог уходящего
Далее — подробнее. Скорее всего, будет повтор, но хотелось наложить одну картинку на другую.
В картине, создаваемой телевизионщиками, все было иначе, чем говорили по радио. Нет, это была вообще другая реальность! Митингующие перекрыли движение транспортных средств баррикадами. Стали бросаться на проезжающие автомобили, им помешала доблестная милиция, которая их «деликатно оттеснила, пресекая хулиганские действия». Потом беспредельщиков собралось больше, они «принесли запас бутылок, употребив их содержимое», атаковали ОМОН и «при попытке оттеснить, оказали сопротивление. Пострадавших нет, хотя вчера таковые имелись».
«Вчера в 23.30 мы получили информацию оперативного штаба Главного Управления Внутренних Дел о прорыве вооруженной группы лиц, находящихся в Белом Доме, под прикрытием гражданского населения». Ага, вот оно!
«Цель этой акции — выход из здания вооруженных людей».
Остановите Землю, я сойду. Какое же дерьмо происходило, происходит и будет происходить! Там, среди митингующих, мог быть дед. И сколько таких искренних людей используют, как расходники, бьют омоновцы, по телевизору унижают, типа протестует один сброд, бухает и на ментов бросается.
Черти! Аж спать расхотелось.
Но что расхотелось, только показалось. Стоило принять душ и лечь, как я сразу же отрубился. Но по привычке встал в семь утра, подавил желание послушать новости и рванул на авторынок, положив в рюкзак клетчатую сумку.
В метро я постоянно поглядывал в список и обсасывал мысль, что это плохая идея, потому что у рынка настолько дурная слава, что сквозь толщу времени она дошла аж до меня-взрослого. В Южном порту я не бывал, но слышал, что жители окрестных районов то и дело становились свидетелями перестрелок и находили трупы, ночью местные старались по улицам не ходить — боялись не гопников, а чтобы случайно не прилетело, рынок крышевали ребята серьезные, насколько я помнил, чеченцы.
Формула девяностых проста: много денег — много крови. Машина стоит целое состояние, цена иномарки эквивалентна стоимости квартиры в провинции. Потому на рынке процветал бандитизм, рэкет и охота на лоха. О схемах развода я взрослый слышал краем уха и из обрывочных сведений мог смоделировать только часть картины.
Приходит простой недавно советский человек продать свою ласточку, платит за место. Если ласточка того стоит, ее могут попросту отжать. Если жертва производит впечатление простофили, есть вероятность продать машину и вместо денег получить «куклу». Но может и повезти, обычные покупатели там тоже есть, и их большинство,
Южный порт — не место для прогулок, знал бы дед, что я туда поеду, в квартире запер бы. Метро в это проклятое место еще не провели, и, расспросив прохожих, что и как, на Автозаводской сел в автобус и ехал минут двадцать, убеждая себя, что никто не позарится на пацана. Ну, приехал прогульщик помечтать, полюбоваться иномарками. Мною даже карманники побрезгуют, потому что стариковскую куртку на два размера больше наденет разве что нищеброд.
Вообще удивительно: в центр стягиваются войска, а периферия живет своей жизнью, как будто ничего не происходит.
Ситуацию осложняло то, что в машинах я-взрослый разбирался чисто теоретически, никогда под тачками не валялся и в юности конструктора-«копейки» не имел. Свечи мог поменять, колесо, ну и все, пожалуй. Усугублялось мое невежество особенностями времени: сейчас точно есть нюансы, о которых знают все, кроме меня, а расспрашивать Каналью или деда я не стал, чтобы не выслушивать от Лехи, как меня там убьют, и не волновать деда с сотрясением мозга.
Так что была нехилая вероятность встрянуть, потому действовать я решил осторожно: сперва повынюхивать, порасспрашивать и только потом действовать.
Одно было ясно: цены везде разные, ценообразование зависит от того, новая деталь или бэушная. На иномарки их придется заказывать и ждать. Наверное, так.
Добравшись до рынка, я ненадолго остолбенел, борясь со страхом. Серьезные люди делают серьезные дела, и я, сопляк…
Так, соберись, тряпка! Я мотнул головой и зашагал вдоль рядов машин, поглядывая по сторонам. На некоторых авто были выставлены картонные таблички с ценой, как правило, в у.е. — условных единицах то есть. Было холодно и сыро, спасибо, дождь пока не лил, и хозяева кто сидел в салоне, кто прохаживался туда-сюда.
Возле оранжевой «шестерки» шел торг: носатый грузин, явно перекуп, открыл капот и показывал молодой паре блестящий двигатель автомобиля.
— Почти новый! Десят тисяч всего прошел! А смотри, какой салон! Новий, да!
Правило номер один: никогда не покупать авто у перекупов, они устраняют видимые недостатки, но иногда не гнушаются заменой свежих автозапчастей такими, что прослужат ровно столько, чтобы машина доехала до своего нового места базирования.
А вот грустный дед с «москвичком» — другое дело. Видно, что это была любимая машина, стояла в гараже, а не в сугробе, и прощается с ней хозяин с сожалением.
Попадались и старенькие «японки-праворульки», и «мерседесы» с «опелями», средняя цена была 4000 у.е. Все на рынке на первый взгляд было прилично, никаких чеченцев с автоматами и дерганых шнырей.
Я присмотрел толстого, безобидного на вид мужика, продающего красный «запорожец», подошел к нему и поинтересовался, где тут запчасти.
— На мопед, наверное? — улыбнулся он, указал направление и пожелал удачи.
Минут пять я добирался до рядов с запчастями, поглядывая на иномарки и представляя себя за рулем. Как разбогатею, куплю! Во все офигеют! Память взрослого убеждала, что — ни в коем случае, в девяностые нельзя выделяться, можно лишиться не только всего, но и жизни.