Вперёд в прошлое

Вейс Владимир

И Оксана оказалась на моих руках, а я губами промокал ее слезы, оставившие полоски на ее щеках...

– Не надо, не надо, отпусти, увидят, что подумают, - шептала Оксана, но еще крепче обхватывала руками мою шею.

Может быть, кто-то и увидел, и что-то подумал, но на веранде никого не было.

Я не чувствовал веса Оксаны. И рук своих не чувствовал. Я снова посмотрел на ночное небо и увидел себя несущим Оксану в Космос.

– Вот мы и дома, - вырвалось у меня.

– Да, дома...

– Я...

– Не говори о любви, -

прижала Оксана пальцем мои губы, - ты столько пережил. Для тебя любовь сейчас лишь отвлеченное понятие!

Я отпустил ее, и мы присели на топчан.

Господи, в Туркмении во все времена такой топчан в каждом доме без изменений. На таком очнулась Джанет в будущем. Почему бы не унести Оксану в какой-нибудь потаенный уголок Вселенной?

Но для этого надо рассказать обо всем. Но вряд ли это к месту.

– Ты помнишь, - между тем спрашивала она, - как в пятом классе спас меня, вытащив из бассейна с фонтаном? Меня толкнули мальчишки, когда я хотела обежать вокруг?

– Не помню, - честно признался я, удивленный наличием и такого случая в своей жизни, - мне бы тогда вручили медаль 'За спасение утопающих'!

– Глупый! Ты не просто меня спас, а заставил поверить, что ты самый добрый и отзывчивый человек!

Какой человек в пятом классе? И зачем такая детализация моего характера? Да знала бы Оксана, как иногда приходится себя ломать, правда, на ходу, чтобы исправить какую-нибудь скверную ситуацию!

– А когда после школьного вечера наши же стали приставать, и ты защитил меня?

Эту стычку я вспомнил сразу:

– Тогда Бегемот и Столяров поспорили, что поцелуют тебя на то, у кого получится затяжка с большим временем...

– Если бы ты поспорил, то выиграл, - улыбнулась Оксана.
– Даже сейчас...

И здесь во мне рухнула защитная дамба, сооруженная самим же после развода с Милкой.

Нас с Оксаной соединил тот поцелуй, который решает всю дальнейшую жизнь людей. И когда Лариска позвала нас из зала в окно, мы внутренне многое решили. Моя вторая, наблюдающая за всем со стороны, половина уже спустилась с высот, и я пошел с Оксаной цельным и ликующим в душе человеком.

Глава 4. Песочница

Возвращались мы со встречи в четвертом часу ночи. Транспорта почти не было, кроме такси, снующих между железнодорожным вокзалом и аэропортом. Оксана даже не спрашивала, куда я веду ее. Но мы шли через весь город к моему дому.

У Текинского базара ночной сторож подарил нам небольшую, но пряно пахнущую дыню. За то, что я весело поприветствовал его: 'А-асалям-айлекум, яшули! (Здравствуте, дедушка)'.

'Рахмат, рахмат! (Спасибо, спасибо)' - и весело побежали к остановке на скамейку, где я разломал дыню руками, так чтобы Оксана могла ее есть своим аккуратненьким изящным ротиком. Дыня была очень вкусной.

Так в прекрасном настроении людей, обретших друг друга, мы пришли в наш дворик. Все окна были темны, но открыты настежь. Я знал, что многие спят полностью обнаженными. А некоторые, спасаясь от теплового удара, с вечера укутываются во влажные простыни.

Во время одного небольшого подземного толчка, а землетрясения здесь происходят примерно так же часто, как в средних широтах проходит дождь или снег с градом, повыскакивали под утро все, кто сходу сообразил, какая опасность нависла над городом и их домом. В возбуждении никто сначала не обращал внимания друг на друга, кто был в чем, а кто совершенно без ничего, а после, когда страх поулегся, поднялся хохот. Соседи, указывая друг на друга, закатывались в нервном припадочном смехе...

Мы сели на скамейку у песочницы, где днем возилась малышня. Сначала Оксана попробовала покататься на качелях, но когда конструкция заскрипела от моих мощных толчков, пришлось на лету выхватить девушку. Мы оба свалились в эту песочницу и закатились от смеха.

Тотчас же из окна деда Равиля послышался крик его жены Сони-апа на адаптированном русском языке:

– Люди спать! Чего шуметь! Брысь!

Мы прыснули от этих несогласованных между собой слов и кошачьего отпугивания.

– Ты знаешь, Вов, - сказала Оксана, положив голову мне на грудь, ведь мы так и остались сидеть на еще теплом песке, - сейчас хочу оказаться далеко-далеко отсюда! Только вместе с тобой!

– В Москве?

– Не знаю, я была каждый год у родителей, им дали хорошую квартиру в Бабушкинском районе, но все время отказывалась перебираться к ним.
– Она отстранилась и посмотрела мне в глаза.
– Наверное, я боялась в Москве встретить другого...

Господи, ну кто еще даст тебе такую верность!

И здесь я таинственно, но с воодушевлением быстрого исполнения задуманного спросил:

– А давай очутимся в Москве, и немедленно?

– Ты побежишь заказывать билеты?

– У меня есть другой способ, только не смейся и отнесись к этому серьезно, у меня есть машина, которая может перенести нас в любую точку земли в любое время...

– 'Синяя птица' американского гонщика?
– слегка усмехнулась Оксана.

– Нет же! Я предлагаю тебе сесть в машину времени!

– Воображаемую? Что ж, давай, помечтаем!

– Да нет же. Она здесь, рядом в гараже!

– В гараже?

Впервые за этот вечер Оксана как-то отчужденно отстранилась от меня и попыталась встать с земли:

– Ты все фантазируешь, Степанов?
– Вот уже назвала меня по фамилии, вместо укороченного, наполненной лаской имени.
– Я знаю, ты пописывал рассказы...

Я помог ей подняться и стал разглядывать свои руки.

– Вов, что происходит? Ты что, все это время играл в поддавашки со мной? Признайся в этом, и закончим этот спектакль! Где ты, наконец, сейчас?