Впереди - Берлин !
Шрифт:
Как гордо рядом с ними выступали наши конвоиры! Даже пилотка, лихо сдвинутая на 39 градусов, даже автомат в руках - все до мелочей выглядело особенным, торжественно победным.
Проезжая мимо пунктов приема пленных, видим, как офицеры противника сами спрашивают наших офицеров, где сдавать оружие.
На пункте командиры и политработники внимательно наблюдают за порядком. Чуть в стороне поставлена наготове вооруженная группа солдат: мало ли что может случиться! Не такое это было легкое дело - прием военнопленных в Берлине 2 мая. Соболев докладывает про отдельные террористические акты со стороны фанатичных
Порядок на пунктах образцовый. Оружие сдавали не толпой, а строго по очереди - в колоннах по два или по четыре человека. Отдельно складывали автоматы, патроны. Наверно, пленным самым главным человеком на пункте казался старшина. Наши офицеры стояли в стороне, не вмешиваясь, следили за тем, чтобы все шло гладко, зато старшина строго выговаривал немецким солдатам:
– Почему неровно положил автомат? Это тебе что, палка?
И штабель автоматов вырастал с пунктуальной немецкой аккуратностью.
– Сколько грязи! Распустились в фольксштурме! Тоже мне солдаты. Вот тебе тряпка, масло. Почистить оружие!
Странно, но немцы отлично понимали старшину без всяких переводчиков.
Немного в стороне, на площади, стаскивали артиллерию. Сюда же шоферы подгоняли трофейные машины.
На щите одной из пушек нанесен контур карты Европы. Пунктиром отмечен боевой путь орудия: Прага - Варшава - Белград - Кавказ... Один из наших солдат, удивительно напомнивший мне солдата, отходившего со мной в 1942 году к Волге, критически оглядел эту "знаменитую" пушку и распорядился:
– Добавь: кончила войну, обстреляв рейхстаг. Пусть окончательно станет музейной редкостью.
Немец понял и надписал на броневом щите: "Берлин 22/VI - 41 - 2/V- 45". Пока он писал, солдат "читал мораль" ему на будущее:
– Довоевались! Вместо парада в Москве - в своей столице ходите под винтовкой. Захотели - ну и получили. Мало будет - прибавим!
Прием пленных продолжался до вечера.
Побывав на пункте приема пленных, поехали в Имперскую канцелярию.
У входа встречает полковник В.Е. Шевцов, комендант Имперской канцелярии.
– Ну, показывайте - где Гитлер?
– Приказ выполнили, но немного опоздали,- сокрушается Шевцов.
– Ушел бандит из-под самых рук, только горелое мясо да кости остались.
– Ничего, полковник, не за ним мы сюда шли, а за победой!
Проходим мимо развороченной баррикады у главного входа, переступив через сброшенную с крыши статую фашистского орла. Ящики, составлявшие баррикаду, разбились, из них высыпались на парадную лестницу тысячи орденов Третьей империи. Советский солдат лопатой расчищает от них дорогу.
– Богато живете. По орденам, как по ковру, ходите.
– Кому они теперь нужны! Металл...
В одной комнате на полу валяется бронзовый бюст Гитлера с простреленной головой, по углам свалены десятки знамен
Спускаемся по ступенькам на шестнадцатиметровую глубину. Восьмиметровая бетонная плита была надежной защитой ставки Гитлера от прямого попадания. Запах - невыносимый: смесь гари с трупным смрадом.
В каждой комнате бункера по углам стоят фаустпатроны. Шевцов мимоходом показывает на труп военного с простреленной головой - начальник генерального штаба Кребс. И ведет туда, где, по его словам, лежит "фюрер".
Вот и обгорелый труп, протянувший ноги к выходу.
– Мне кажется, что это и есть Гитлер,- говорит Шевцов.
При взгляде на маленькое тело, потерявшее человеческие формы, можно было прийти к самым различным заключениям. Я совсем не уверен, будто именно это был труп Гитлера. Вот Геббельса мы опознали точно: хотя он обгорел, но непомерно крупная по сравнению с маленьким корпусом голова и искалеченная нога выдавали рейхсминистра пропаганды. Недалеко лежала женщина, на груди которой блестел сплавившийся золотой слиток. Сопровождавший нас сотрудник рейхсканцелярии пояснил:
– Фрау Магда Геббельс, рейхсфюрерина - глава немецких женщин, кавалер золотого партийного значка.
Рядом - трупы четырех ее детей.
Впоследствии пришлось читать показания свидетелей кошмарной для имперской канцелярии ночи с 1 на 2 мая. Когда Кребс вернулся и начался наш последний штурм, посыпались новые самоубийства и убийства в среде гитлеровской клики. Убив своих четырех детей, покончила с собой Магда Геббельс; последним отправился вдогонку за фюрером ее колченогий супруг. Остальные обитатели рейхсканцелярии - адмирал Фосс, посланник Хавель, начальник штаба "Гитлерюгенд" Аксман, Монке и другие бежали к Деницу вместе с группой Бормана, но почти всех переловили наши солдаты.
Пока мы осматривали личные помещения Гитлера, Павловцев со своим переводчиком Анатолием Варшавским производил поиски в кабинетах, шкафах, сейфах, собирал разбросанные по полу документы и бумаги. Были обнаружены копии с завещания Гитлера и другие важные политические документы.
Мы тепло поблагодарили коменданта В.Е. Шевцова и покинули убежище Гитлера. Проезжая по Аллее побед, своими глазами видели повешенных фольксштурмистов "седую гвардию Гитлера"; даже в последние сутки боев гестаповцы вылавливали уклонявшихся от безнадежной борьбы бойцов и вешали их на видных местах для устрашения...
Каждый день газеты приносили сообщения о капитуляции немецких войск перед союзниками. Наконец стало известно о подписании 7 мая в ставке Эйзенхауэра акта о капитуляции Германии.
Так обстояли дела на Западном фронте, а против нас противник продолжал драться даже в безнадежном положении. Силой оружия советские войска уничтожили двухсоттысячную франкфуртско-губенскую группировку, но окруженные гитлеровцы в Латвии, на Данцигской косе, осажденные в крепости Бреслау продолжали сопротивление. На фронте советские войска вели бои с армиями Шернера, Мантейфеля и других фашистов. Численность этих армий достигала еще полутора миллионов человек.