Впереди — Днепр!

Маркин Илья Иванович

— С-спасибо, — с трудом выдавил Ленька, — я обедал. Зачем же вы их, — помолчав, с горечью проговорил он, — зачем же наловили-то? Они же маленькие… не выросли еще…

— Где же маленькие! Вон какие поросятки, — густо пробасил Гвоздов и рукой зачерпнул в ведре. На его бугристой ладони и кривых пальцах беспомощно забились четыре золотистых карпика.

Ленька часто заморгал и, чтобы не заплакать, стиснул зубы. Чивилихин, облизываясь от удовольствия, с хрустом уминал поджаренных рыбок. У Леньки по всему телу пробежала дрожь и потемнело в глазах.

— Садись, Алексей, что стесняешься, свои же все, — настойчиво уговаривал

Гвоздов.

— Н-нет. Не хочу, спешу, — бессвязно пробормотал Ленька и, почти ничего не понимая, пошел в кустарник. Перед его глазами, никак не исчезая, стояли беспомощно бившиеся на ладони Гвоздова недоросшие карпы. Торопливо пройдя шагов двадцать, он остановился и чуть не закричал от боли. В глазах вместо рыбок, пойманных. Гвоздовым, возникли те самые крохотные мальки, которых он вез с отцом и Ванькм из рыбного совхоза. «Они же слабенькие, погибнуть могут», — как наяву, прозвучал в ушах Леньки голос отца, и он вспомнил эту страшную дорогу от совхоза до родной деревни, вспомнил, как промокший отец, посипев на ледяном ветру, останавливал подводы и насосом накачивал воздух в бочки с мальками. И все это молниеносное болезненное воспоминание сменилось хрустом рыбьих косточек на обломанных зубах Чивилихина. От острой боли в груди Ленька пошатнулся и лицом вниз рухнул под куст.

«Они же слабенькие, погибнуть могут», — не умолкая, звучал голос отца. Ленька всем телом прижался к теплой земле и глухо зарыдал.

— Мы так мучились, отец умер из-за мальков, а они душат недоростков, жрут, — с ненавистью прошептал Ленька, чувствуя, как полыхало жаром лицо и звонко стучало в висках.

Вытирая слезы, он вскочил на ноги и, весь дрожа от гнева, медленно, с окаменелым лицом двинулся к костру.

— Вот это молодец, давай присаживайся, — увидев Леньку, заговорил Гвоздов, но тут же осекся и смолк.

Не чувствуя самого себя и видя только крохотных мальков в бочках, что из совхоза везли они весной, Ленька неторопливо взял наполненное молодыми карпами ведро, подошел к воде и опустил ведро в озеро. Так же неторопливо он повернулся, не мигая, взглянул на Гвоздова и со всей силой поддел ногой сковороду с жареной рыбой.

— Держи его, бандюгу, — вскакивая, завопил Чивилихин.

Ловкой подножкой и толчком в костлявую грудь Ленька опрокинул его навзничь.

— Сами бандюги, — задыхаясь, яростно кричал он, — душегубы, паразиты, обжоры, живность недоросшую изничтожаете.

Опьяневший Гвоздов, шатаясь, пытался поймать его, но Ленька увильнул и так же, как Чивилихину, дал ему сильную подножку. Гвоздов упал на четвереньки, пытался подняться и от нового толчка Леньки плашмя рухнул на землю.

— Вот вам за карпиков! Вот вам за рыбки! — прокричал Ленька и пошел домой.

Утром, выводя из конюшни лошадей, Ленька увидел Гвоздова.

— Подожди-ка, Алексей, — остановил он Леньку.

— Что еще? — гневно скосил глаза Ленька.

— Ты что же творишь-то, а? — с укором сказал Гвоздов. — Да ты понимаешь, что все это означает? На районного представителя руку поднял. А? Да за такие проделки досыта в тюрьме насидишься.

— И пусть, и насижусь, а вам, паразитам, все одно не дам рыбу губить, — запальчиво выкрикнул Ленька.

— Да кто губит-то, да какую рыбу. Десяток всего и съели, а ты бучу такую поднял. Пойми же, Леня, и мое положение, — склонился к Леньке Гвоздов, — разве для себя я взял бы эту рыбешку разнесчастную. Все для колхоза стараюсь.

Он представитель, он помочь нам может. Ну, как не уважить нужного человека.

— Все равно он паразит и ты такой же, — не успокаивался Ленька.

— Ну, ладно, ладно, погорячился и хватит. Скажи спасибо, что товарищ Чивилихин — человек мягкий. А то бы тебя уж нынче милиция сграбастала. Будем считать, что ничего не было. Ладно?

— Ладно, — буркнул Ленька, трогая лошадей, — только смотри, — обернулся он к Гвоздову, — ежели опять он или другой кто полезет за карпиками, пусть на себя пеняет…

Глава тридцатая

— Случилось что-нибудь? — торопливо войдя к Поветкину, тревожно спросил Лесовых.

— Да, — поспешно, с необычайно возбужденным и озабоченным лицом сказал Поветкин. — Ты занятия с парторгами и комсоргами закончил?

— Нет еще. Прибежал посыльный, и я сразу к тебе.

— Ну, Андрей, — вздохнув всей грудью, Поветкин положил руку на плечо Лесовых, — начинается то, к чему готовились мы целых четыре месяца. Получена шифровка. Командование предупреждает, что решительное наступление противника на Курск может начаться в период между 3 и 6 июля.

— Третьим? — встревоженно переспросил Лесовых. — Так сегодня же второе.

— Вот именно! Приказано все привести в полную готовность и всем занять боевые места.

— Э, еще бы хоть недельку позаниматься, — воскликнул Лесовых, но тут же, вздохнув, добавил: — Хорошо, что успели провести занятия с командирами батальонов, рот и взводов.

— Да, это во многом поможет, — согласился Поветкин и, в упор глядя на Лесовых, с жаром продолжал: — Теперь, Андрей, главное: поднять всех людей, всколыхнуть и так настроить, чтобы они кипели, огнем полыхали. Я сейчас вызываю командиров батальонов, дивизионов и батарей. А затем проведем партийные, комсомольские собрания и пойдем по подразделениям. В такое время, как никогда, важно быть с солдатами.

— Нет, Сергей, я не согласен, — мягко возразил Лесовых. — Сейчас место каждого командира на своем командном пункте, а к солдатам пойдем мы — политработники, пойдут коммунисты, комсомольцы, агитаторы. Сил у нас хватит, люди расставлены, подготовлены. Теперь главное — умно, четко управлять боем.

— Это верно, — согласился Поветкин. — Всем командирам я прикажу неотлучно быть на своих НП. Ну, — лукаво посмотрел на Лесовых Поветкин, — а с парторгами и комсоргами разрешишь мне поговорить?

— Ни в коем случае! — озорно сощурив глаза, притворно обидчиво воскликнул Лесовых. — Это вмешательство в мои функции, это в конце концов подрыв моего авторитета, недоверие. Я жаловаться буду.

— Пагубные мыслишки у тебя. Жаловаться! Да знаешь ли ты, жалоба — это бумеранг, она чаще всего по жалобщику ударяет. Да, — мгновенно подавил шутливость Поветкин, — начинается самое главное. И понимаешь, Андрей, я никогда не чувствовал себя так уверенно, как сейчас. Знаю, что противник силен, что у него множество техники, что бои будут страшнейшие, но все это меня не только не пугает нисколько, но даже не волнует, как перед прошлыми боями. В последнее время я часто думаю, почему это. Мне кажется, не только потому, что полк будет драться не один, не винтовками, пулеметами, сорокапятками да минометами, а вместе с приданными гаубицами, мощными противотанковыми пушками, танками, «катюшами». Нет, не только это.