Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе: Жюль Верн

Брандис Евгений Павлович

Революция в физике конца XIX и начала XX века — открытие электрона, рентгеновских лучей, давления света и особенно радиоактивности — привела в смятение даже виднейших ученых. Атом, считавшийся прежде последней неделимой частицей материи, оказался сложной системой, состоящей из еще более мелких частиц вещества.

В предчувствии новой научной революции, сулившей в будущем неясные возможности овладения сверхмощной энергией, таящейся в недрах атома, Жюль Верн написал роман «В погоне за метеором», по-видимому, навеянный открытием самопроизвольного атомного распада — излучения альфа-частиц.

204

...В

сферу земного притяжения попадает метеор, состоящий из чистого золота. Чудаковатому французскому ученому Зефирену Ксирдалю, который живет лишь наукой и не замечает, что творится вокруг, удается с помощью особой машины притянуть метеор к земле. Когда становится известно, что золотой метеор должен упасть, в Европе и Америке начинается паника: золото обесценивается, акции превращаются в простые бумажки, дома для умалишенных заполняются тысячами разоренных людей, во всем мире нарушается финансовое и политическое равновесие. К берегам Гренландии, куда должно упасть небесное тело, прибывают военные корабли и войска. Не сегодня-завтра разразится мировая война.

Ксирдаль с огорчением видит пагубные последствия своего научного опыта. Переоборудовав машину, он подвергает глыбу бомбардировке «атомами» и сталкивает в море. Золотой мираж исчезает, и все возвращается к исходному состоянию: эскадры и войска убираются восвояси, биржевые акции снова повышаются, споры и вражда утихают. Впрочем, в выигрыше остается «великий полководец в денежных битвах» банкир Лекер. Вовремя выведав намерения своего крестника Ксирдаля, он быстро скупает обесцененные бумаги золотодобывающей промышленности и через несколько часов становится миллионером.

Писатель не выражает своих идей в открытой публицистической форме. Они звучат в подтексте произведения и вытекают из фантастического сюжета, наводящего на серьезные размышления. Что же касается «научной» подоплеки, то он в состоянии был уловить лишь самый общий, поверхностный смысл новейших физических теорий.

— Каждое изменение состояния, — рассуждает Ксирдаль, — сопровождается излучением энергии и

205

разрушением вещества. Если это не может быть отмечено нашими приборами, то лишь по причине их несовершенства: ведь огромное количество энергии заключено в неизмеримо малой частице материи.

Не будем придираться к писателю. В практическом преломлении он понял главное: открытия ученых увеличивали не только созидательные возможности, но и потенциальные силы разрушения.

Будущее Мира и будущее Науки волновало всех передовых людей того времени.

Великий французский физик Пьер Кюри заявил в 1903 году при вручении ему Нобелевской премии:

— Нетрудно предвидеть, что в преступных руках радий может сделаться крайне опасным, и вот возникает вопрос: действительно ли полезно для человечества знать секреты природы, действительно ли оно достаточно зрело для того, чтобы их правильно использовать, или это знание принесет ему только вред? Я принадлежу к числу тех, которые считают, что все же новые открытия в конечном счете приносят человечеству больше пользы, чем вреда...

Справедливая мысль ученого-гуманиста живо перекликается с содержанием поздних романов Верна.

Вопрос, еще более тревожный в «век атома» — о науке, которая служит и добру и злу, миру и войне, — он рассматривает в научно-фантастическом плане, но сама проблема перестает у него быть только научной. Она неизбежно становится проблемой моральной и политической. Да, природу человек переделывает, и он это подтверждает на каждом шагу! Но еще важнее, чтобы человек научился переделывать самого себя, свою собственную природу!

Таков «конечный вывод мудрости земной», к которому приходит писатель на склоне дней.

Старость обострила его внутреннее зрение. Один из поздних романов — «Кораблекрушение «Джоната-

206

на» — открывает нам Жюля Верна — мыслителя. Он не питает уже никаких иллюзий относительно современных правопорядков. Он не верит в способность буржуазной республики устранить социальные бедствия, политические и уголовные преступления, которые порождаются неизбежно самим же общественным строем, независимо от доброй воли даже таких великодушных правителей, как Кау-джер, попытавшийся на островах Магальянес создать идеальное государство.

Кто такой Кау-джер? Одинокий скиталец, нашедший прибежище на отрезанном от мира клочке суши, на широте мыса Горн, где сливаются воды двух океанов и только в редкие дни не бывает бурь. Этот человек располагает неограниченными средствами, но довольствуется жалкой хижиной и добывает пропитание охотой. Он всесторонне образован, сведущ в медицине и так свободно владеет многими языками, что любой европейский моряк принял бы его за соотечественника. Настоящее имя и национальность Кау-джера неизвестны. Он беззаветно служит «самым обездоленным из людей» — индейцам Огненной Земли и архипелага Магальянес. Кау-джер на языке индейцев означает «друг», «покровитель». Его образ окружен ореолом таинственности. Последний из романтических героев «Необыкновенных путешествий», он походит на капитана Немо, а обликом — на русского князя-анархиста Петра Кропоткина, насколько об этом можно судить по иллюстрациям Жоржа Ру. Кау-джер не признает ни законов, ни власти. Прекраснодушный мечтатель, он способен противопоставить мировому злу лишь абстрактные идеалы свободы и справедливости.

И вот, когда на траверсе мыса Горн терпит крушение судно с переселенцами, Кау-джер силой обстоятельств вынужден им помогать и организует на острове Осте колонию. Но с чего начать? Прежде всего нужно добиться порядка, дисциплинировать разно-

207

шерстную толпу. Чтобы подчинить ее каким-то разумным требованиям, нужно сломить своеволие одиночек.

Происходит неизбежное: человек, не признающий законов, вынужден вводить законы, считающий безвластие высшим благом — должен применять власть; отвергающий правовые нормы — карать правонарушителей. Авторитет Кау-джера непререкаем, но его мучат укоры совести. Все, что он ни делает, противоречит его убеждениям. Ни одно начинание не обходится без применения власти и силы. В конце концов разочарованный Кау-джер слагает с себя полномочия и поселяется на уединенном островке. После всего пережитого осталось лишь чувство разочарования.

Немало разочарований пережил и сам Жюль Верн. Он убедился на историческом опыте в полнейшей неспособности буржуазного государства воплотить в жизнь демократические требования свободы, равенства, братства. Разуверился в идеях утопического социализма — в идеях Сен-Симона, Фурье и Кабе, вдохновлявших его в былые годы на создание наиболее оптимистических книг. Обманулся и в надеждах на способность науки изменить социальные и политические условия жизни.

В годы старости, совпавшие с назреванием мировой империалистической войны, он пришел к убеждению, что надежды на счастливую жизнь и свободное развитие народов в современных ему общественных условиях несбыточны. Но никакого иного пути для создания совершенного государства Жюль Верн указать не мог. Его мысль не сблизилась с научным социализмом.