Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины

Веденская Татьяна

– Хотя бы один кусочек! – строго сказала, как отрезала она. И тут же отрезала кусок, который легко мог бы дать пищу троим людям. Олеся вернулась с Померанцевым, который засел в углу в кресле и чуть ли не весь вечер провел там, уткнувшись в свой телефон и переписываясь там с кем-то. Анна не пришла из-за спектакля, но прислала Матюшу с детьми, из-за чего Нонне опять пришлось взять на себя роль переводчика. Мучительная роль, и Матгемейн уже давно тонко намекал Анне, что Нонна не очень-то и знает английский. Неважно. Поздравлять можно и на двух языках.

– Congratulations! – пробормотал Матюша, протягивая Жене подарок, какой-то

ужасно сильный и могущественный ирландский амулет, а детки – близнецы и Машенька тут же заполнили собой все пространство маленькой съемной однушки. Близнецы принялись прыгать на диване, а Машенька стала помогать по кухне, что было очень даже мило, так как девочка она была рукастая и сноровистая – вся в мать.

– Ну что ж, за тебя, Женечка! – продекламировала Нонна и подняла в воздух бокал с компотом. Женя пила безалкогольное вино, заверяя всех, что оно вовсе не так уж и плохо. Не простой виноградный сок за три цены, как думал Померанцев.

– Нет, оно терпкое. У него привкус.

– Может, оно просто протухло? – хмыкнул Померанцев, не вылезая из своего угла. Впрочем, за это Женя была ему даже признательна. Ее квартира явно не была предназначена для такого количества людей. И еще меньше она была предназначена для визита Малюты Скуратова. Его звонок раздался последним, и это был звонок в дверь. Вся компания была уже прилично «подшофе», когда Алексей с холодным, высокомерным видом ступил на землю обетованную, и Женя испытала нечто, близкое к панической атаке, когда до нее донесся его голос из холла.

– Значит, она здесь? – громко спросил Малюта, заходя прямо в обуви в комнату и пристально рассматривая стол с пирогами и диабетическими салатами.

– Я здесь, – прошептала Женя, старательно кутаясь в одеяло. Алексей обернулся, и глаза его сощурились. Евгения лежала в постели. Это было хуже, чем если бы она в вечернем платье и на каблуках скакала бы по дому. И все же он не терял надежды.

– Разве ты не боишься заразить всех этих людей? – спросил он, но его речь была прервана. Матгемейн взял Малюту за локоть.

– Please, step aside. Very hot! [5] – Он указал на чашку, которую держал в руке. Очень, очень горячий чай. Матюша заботливо пододвинул тумбочку к кровати и поставил чашку на подставку.

– Тебе пора принимать таблетки? – тут же засуетилась Олеся и обошла Малюту-Алексея с другой стороны, сверкнув черными, красиво накрашенными глазами. – Вы не пропустите?

– Да-да, конечно! – Алексей смутился и тряхнул головой. Олеся в длинном обтягивающем платье с частично оголенной спиной подействовала на него деструктивно. Он забыл, каков был его первоначальный план, и теперь делал все возможное, чтобы не пялиться на Олесину спину. Также Алексей не мог избавиться от странного чувства, что где-то он эту спину уже видел.

5

Пожалуйста, отойди. Очень горячо! (англ.)

– Какая незадача – заболеть на собственный день рождения, да? – Спокойный, даже флегматичный голос Померанцева заставил Алексея вернуться к делам насущным. Он обернулся и столкнулся с Максимом, стоящим прямо напротив него. Померанцев смотрел на Алексея сверху вниз и вежливо улыбался. – А вы, собственно, кто будете?

– Я ее

начальник, – насупился Алексей.

– Какая забота о подчиненных, – ухмыльнулся Померанцев. – Спасибо, что зашли, – и сделал небольшой шаг, спровоцировав тем самым Алексея слегка отступить назад. Шаг, еще шаг. Померанцев просто шел вперед, выдавливая Малюту Скуратова из квартиры Жени по капле, по сантиметру, пока тот не оказался по «ту» сторону порога.

– Но я… – растерянно начал было Алексей, когда дверь перед его носом неожиданно закрылась и отделила от него все это безобразие, так и не дав ему достаточных оснований, чтобы обвинить Женю в симуляции. Алексей постоял с минуту на коврике у двери, раздумывая, что же ему теперь делать: уходить или снова звонить. Если уходить – это буквально позор и неуважение к себе. Если звонить – не факт, что откроют. Или еще полицию вызовут. Особенно Алексея беспокоил этот верзила со внешностью, о которой Алексей мог только мечтать. Ох, как не нравился ему этот самоуверенный верзила! Даже джемпер, в который был одет этот пижон – Алексей видел этот джемпер в Troy и знал, сколько он стоит. Чертов верзила стоял, небрежно держа в руке бокал с красным вином, словно не боялся запачкать джемпер стоимостью в тысячу долларов.

В конце концов Малюта Скуратов ушел, матерясь и плюясь. Олеся сообщила об этом, проследив через дверной глазок за позорным отступлением противника.

– О, я заплачу за это! – смеялась Женя. – Поверьте мне, он теперь жить спокойно не сможет, пока меня не изживет.

– Он и так достаточно дерганый, – флегматично пожал плечами Померанцев.

– Но это стоило того, – согласилась Женя. – Абсолютно. Вы видели его лицо?

– Лицо было хоть прикуривай, – кивнула Нонна, убирая со стола. – Но чего он вообще на тебя взъелся?

– Потому что он – скотина. Разве вы не поняли это еще тогда, когда он заставил ее плитку таскать? – фыркнула Олеся. – Ну что, господа. Выпьем еще раз за именинницу?

– Компоту-то? Да, конечно! – кивнула Нонна, но в этот момент Женькин компьютер очнулся ото сна и принялся издавать сигналы. Ожил скайп, и обеспокоенное Ванькино лицо появилось на экране. Маленький квадратик с Ванькой – волосы чуть отросли, лицо чисто выбритое и обеспокоенное.

– Женька, тебя! – Нонна пододвинула ноутбук к краю стола. Женя нажала на кнопку «ответить» и почувствовала, как сердце забилось сильнее, а Ванька заулыбался, увидев ее лицо. Нет, все-таки это был не просто секс в лифте. Не просто отчаяние одиночества. Это был ее Ванька – и хотя бы теперь Женька могла себе признаться в том, что этого звонка по скайпу она ждала весь день напролет.

Горячо – холодно

Олеся ждала второго прослушивания как манны небесной. Еще никогда она не проходила кастинг в сериал такого уровня. Пусть и не Первый канал, но зато – прайм-тайм, сложившаяся аудитория. Как-никак сериал «отстрелял» уже два сезона. Олеся старалась держать себя в руках и не раскатывать, как говорится, губу, пока ничего еще толком не известно, но… Ей выслали текст и инструкции, и все, что она могла делать в свободные часы, – это повторять присланный ей текст, сводя Померанцева с ума тем, что говорила на разные голоса. Репетировать с нею, подавая ей фразы, Померанцев категорически отказался. Удивился, что она вообще решила просить его «о таком». Вот и приходилось: