Врачебная тайна доктора Штанца
Шрифт:
Так что, когда по разным улицам города, аллюром пронеслись столь запоздалые всадники, никто им не воспрепятствовал и ни разу не преградил дорогу, что было бы неминуемо ещё каких-то пару, тройку лет назад.
Одни из этих всадников проделывали совсем небольшой путь до своей цели, а другие, оказавшиеся на противоположном их цели, берегу Роны, преодолев мост, ещё долго петляли по узким незнакомым улочкам, прежде чем достигали конечного пути своего путешествия. Но все они, рано или поздно, останавливались возле кафедрального собора Святого Петра.
Это воплощение человеческой веры в Господа, в виде огромной церкви, находилось в самом центре Женевы и являло собой настоящий ансамбль самых разных
Останавливаясь возле собора, всадники спешивались и привязывали своих лошадей, к огромным, развесистым нижним ветвям деревьев, которые росли по краям площади. Затем, пешими, один за другим, они поднимались по парадной лестнице собора, называли пароль, дежурившему у дверей канонику в рясе, и заходили внутрь. И было немного не понятно, что сталось бы с теми из них, кто случайно позабыл бы это заветное слово, поскольку каноник стоял один, без какого-либо оружия и к тому же по своему виду был весьма и весьма молод. Однако подобной забывчивостью ни кто из приехавших гостей так и не отличился, поэтому все они благополучно проследовали в собор.
Как только каноник пропустил последнего гостя, часы на городской Ратуше пробили десять вечера. С последним ударом часового механизма, он окинул быстрым взглядом опустевшую площадь, и, убедившись, что больше посетителей на сегодня ждать не стоит, так же нырнул внутрь собора, громко захлопнув за собой тяжёлую дверь.
Но как только засов изнутри залез в пробой, с восточной стороны города раздался топот копыт ещё одной бешено скачущей лошади. И уже почти в темноте, всего через пару минут после этого, на площади перед собором Святого Петра, появился очередной запоздалый всадник. Только в отличие от своих предшественников, всадник подъехал не к главному входу собора, а к боковому нефу базилики, где за выступом одной из башен, явно пристроенной гораздо позже главного здания, находилась маленькая и едва заметная деревянная дверь.
Привязав свою лошадь к одному из растущих рядом кустарников, человек подошёл к этой двери, вытащил из камзола ключ, без труда открыл её, и уверенно вошёл внутрь здания.
В то же самое время вся кавалькада всадников, уже зашедшая через главный вход, следовала по тёмному боковому нефу за впустившим их в собор, каноником. Выстроившись в цепочку из десяти человек, они проследовали за ним почти до самого алтаря, где резко остановившись, каноник, у которого был единственный источник света, большой старый фонарь, осветил на стене нефа серую, похожую на надгробие, плиту. Потянув её за один край на себя, он отворил скрытый за ней потайной ход.
Здесь ему вновь пришлось задержаться, так как порог крипты был очень высок, и проходящие в него люди могли запросто в темноте споткнуться и переломать себе ноги. В самом же проходе было довольно светло. Этот свет лился откуда-то снизу, через ступеньки крутой железной лестницы.
Как только последний гость нырнул в проём и зашагал вниз, чуть ли не наступая на полы плаща идущего впереди человека, каноник закрыл за ними потайной ход и немного подождав, спустился следом.
Лестница была винтовой и вела в просторный, подземный зал, который освещало огромное паникадило и множество канделябров, расставленных по углам. Здесь люди разошлись и свободно вздохнули, расстегнув верхние пуговицы своих дорожных плащей. Их взгляды были направлены в основном на кафедру, похожую больше на театральную сцену, чем на ту, с которой вещает библейские догмы проповедник. Да и если честно, то в данном помещении не на что было больше смотреть. Серые каменные стены, пол и потолок, напоминали обычный подвал или подземелье и не вызывали ни чего, кроме уныния.
На кафедре же, в больших
Перед сидящими в креслах людьми, находился проскинитарий, на котором лежала огромных размеров раскрытая книга. Чуть левее, располагался длинный стол. На столе стояли реторты, флаконы и колбы с разными жидкостями и порошками. Рядом с ними лежали разнообразные медицинские инструменты. А в правом углу, за кафедрой, была выстроена небольшая домна, в жерле которой тихо гудел огонь. Импровизированная, по всей видимости, из старой печи, в которую были вделаны клинчатые меха для дутья, она являлась единственным источником тепла для этого сырого и холодного подвального помещения.
Как только один из восседавших в кресле человек встал со своего места и поднял руку, возникший в помещении гул голосов пришедших гостей сразу смолк. И пока человек молчал, гости его внимательно разглядывали. Перед ними стоял высокий, худощавый пожилой священник, с осунувшимся и даже немного злобным лицом. Голову его покрывал обычный католический пилеолус красного цвета. Выдержав пару минут тишины, священник, наконец, заговорил:
– Здравствуйте братья! Мы очень рады видеть вас сегодня в нашем храме, и хотим поблагодарить за этот, столь опасный в настоящее время, визит, – голос говорившего был хриплым и басовитым. – Сразу приносим прощение, если кому-то из вас пришлось бросить важные для него дела и сорваться с места по нашему зову, переданному в секретных посланиях верными ордену людьми. Но разве не давали мы клятвы на крови и кресте, вступая в его ряды, в верности, поминовении и выполнении любого данного нам задания, пусть даже ценою собственной жизни, карьеры или семьи? Да, давали! Поэтому вы все здесь! Поэтому вы не посмели нарушить свой долг и стать клятвопреступниками!
Но не будем рассуждать о пустых вещах, а перейдём сразу к делу.
Как и каждый год, собираемся мы сегодня на новом месте. Хотя надеюсь, что оно и в последующие годы послужит нам отличным покровом для наших тайн. А на установленную братством дату основания ордена, сюда будут приглашены его верные послушники и предводители, со всей старой Европы. Об этом грандиозном событии вы будете извещены заранее. Ну, а сегодня же, под сводами этого храма, мы рассмотрим все ваши достижения за год и каждому из вас дадим новое задание.
Священник замолчал, но ненадолго. Вздохнув, он вытер рот шёлковым платком и, облокотившись на проскинитарий, продолжил свою речь, внимательно вглядываясь в лицо каждого из присутствующих.
– Начнём же мы сегодня с поимённого списка в алфавитном порядке. Выходя по одному, вы отчитаетесь за проделанный вами в течение года труд. И надеюсь, что никому из вас не надо напоминать, что всё увиденное им здесь и сейчас, должно оставаться в тайне от всего остального мира, и ни кто не должен демонстрировать своих знаний на людях, чтобы не привлекать к себе, и тем самым к нашему ордену, ненужного внимания.
Закончив речь, священник сел на своё место. Однако его тут же сменил другой, сидящий рядом. Этот был куда более плотного телосложения, хотя и также высок ростом, но в отличие от предыдущего оратора лицо его выражало некое благодушие. Может из-за своей ширины, может из-за больших, глубоко посаженных глаз, а может и вовсе потому, что три его подбородка полностью закрывали ему шею, словно голова держалась на туловище и без неё.
Грузный преподобный кхакнул, откашлялся и подошёл к проскинитарию. Там он переложил несколько пожелтевших листов бумаги и, взяв их в руку, поднёс к самым глазам, сощурившись так, словно плохо видел.