Врачебная тайна доктора Штанца

Борджиа Алекс

– Так почему же ты боишься меня? – опять спросила его, девушка.

– Я не смею разговаривать с женой человека, которому я служу, – ответил, Фабер, дрожа всем телом. – Ведь вы моя госпожа, а я лишь ваш привратник.

– Не бойся, – сказала она, – и не считай меня своей госпожой. Ты ведь мужчина, а мужчина создан Богом, чтобы быть господином над женщиной. Так было всегда. Ведь что главное, между мужчиной и женщиной?

– Я не знаю,– выдавил из себя, Фабер.

– Главное, между мужчиной и женщиной, это чувства, которые они испытывают

друг к другу. У тебя есть ко мне чувства, Маркус? – спросила она его, прожигая своим взглядом.

– Есть, – не в силах солгать, ответил, Фабер. – Вы для меня богиня и самая прекрасная из всех земных женщин, – разоткровенничался он, вдруг.

Девушка улыбнулась и от этой улыбки у Маркуса поплыла под ногами земля. Таких ровных и белых, как жемчуг, зубов он не видел ни у одного человека.

– Ты тоже понравился мне, – сказала девушка, дотрагиваясь до его плеча, своей рукой.

Маркус опустил глаза и увидел в распахнутом вороте её пальто, глубокое декольте с идеальными округлостями грудей. На правой стороне он даже успел рассмотреть маленькую чёрную родинку.

«И как ей не холодно?» – подумал он в этот момент, и тут же отвёл взгляд в другую сторону.

– Меня греет лунный свет и мои чувства, – вдруг произнесла, девушка, ответив на его мысленный вопрос.

Фабер вздрогнул. Сейчас он по настоящему, испугался. Как это возможно, что она смогла прочитать его мысли? Теперь понятно, откуда она знает его имя. А ведь они даже не были официально представлены. Ну, ещё бы! Кто представляет прислугу!

– Я могу не только слышать то, о чём ты думаешь. Я могу при желании подчинить тебя своей воле и заставить выполнить моё любое желание, – прошептала она, наклонившись над самым его ухом.

От её чувственного голоса, проникшего в каждую клеточку его тела, Фабер чуть не потерял сознание.

– Вскоре я покажу тебе кое-что, и тогда ты всё поймёшь, – сказала она, отклонившись обратно. – Только больше не сопротивляйся своим чувствам и моим желаниям. Тебе самому станет легче. Просто расслабься и будь со мной нежен, как с теми, кого ты обнимал в часы своих утех.

Фабер ужаснулся. Теперь он понял, что она не только читала его мысли, но и знала его прошлое.

– Кто вы? – задал он ей вопрос, глядя в её глаза, как в бесконечную пучину вселенной.

– Я и сама не знаю, – ответила девушка.

– Так как ваше имя, госпожа? – спросил, Маркус. – Дева Мария или Аграт?

Девушка опять улыбнулась.

– Мой отец назвал меня Аннабеллой. Мою мать звали Анэйтис, и когда я родилась, она называла меня прекрасным цветком. Но вскоре мать трагически погибла, и отец решил к моему «прекрасному», добавить имя матери.

– Я люблю вас Аннабелла, – признался, Фабер, не в силах больше скрывать свои чувства.

Девушка приблизилась к нему вновь, но на этот раз не для того, чтобы что-то прошептать на ухо, а чтобы прикоснуться своими пухлыми, сухими, и как оказалось холодными губами, к губам Фабера.

Маркус потерял над собой контроль и

ответил на её прикосновение губ, глубоким и страстным поцелуем. Утонув в неге её зелёных глаз и коснувшись своим языком её на удивление острых зубок, он поплыл. Это было путешествие в страну грёз и вечной любви. Он качался словно на волнах. И хотя губы девушки и её язычок, которого он нежно касался своим, были холодными, Фабер ни как не мог, да и не хотел прерывать поцелуя.

В какой-то момент он заметил, что зрачки её глаз расширились, а его нижнюю губу вдруг полоснули острые, как бритва клыки. Маркус с трудом прервал поцелуй и ощутил во рту солоноватый вкус собственной крови.

Посмотрев на девушку, он заметил некоторые изменения её лица. Оно дышало какой-то ненасытной жаждой, страстью и одновременно застывшей во взгляде грустью. Словно она молила его о помощи. Резко отвернувшись от него, девушка закрыла свой рот ладошкой.

– Что-то не так? – трясясь, то ли от страха, то ли от охватившего его желания, спросил Фабер. – Простите, госпожа если я оскорбил вас своим поцелуем, – извинился он, забыв уже, что девушка сама припала к его губам.

– Всё хорошо, Маркус, – ответила она, снова оборачиваясь к нему.

Теперь он заметил, как её щёки зардели, а губы стали такими алыми, словно были измазаны кровью. Но приглядевшись, он понял, что так оно и было. На её прекрасных губах блестели алым огнём капельки крови, попавшей туда с его прокусанной ей, нижней губы.

Вытерев себе рот рукой и заметив на пальцах всё ещё сочащуюся кровь, он почувствовал неловкость.

Аннабелла вытащила вдруг из обшлага рукава шитый дорогой женский платок и протянула его Фаберу.

– Нет, нет, не надо,– вежливо отказался он, категорично махнув рукой.

Девушка приблизилась и вытерла его окровавленную губу сама. Затем аккуратно свернула платок и убрала обратно в рукав.

– Больше не преследуй меня каждую ночь, прячась в тени кустов и деревьев,– сказала она, и добавила, улыбнувшись,– особенно в кустах боярышника.

В новой улыбке, Фаберу показалось, что среди ровного ряда её зубов, передние клыки странным образом удлинились.

– Я буду приходить к тебе туда, – и она показала на заросшую молодым ельником, часть парка. – Там, за елями, на открытой поляне, стоит сторожка, в которой когда-то жили егеря. Приведи её в порядок и жди меня.

– А, как же ваш …? – но, Фабер не успел закончить свой вопрос, Аннабелла прикрыла ему рот ладошкой, облачённой в кожаную перчатку и, приложив указательный палец другой руки к своим губам, приказала замолчать.

Он понял, что она мысленно прочитала продолжение его вопроса, касавшегося её мужа.

– Обещаю, со временем ты всё узнаешь, – прошептала она, отстраняясь от него.

Маркус хотел протянуть к ней свои руки, чтобы заключить в объятия, но девушка покачала отрицательно головой и, медленно отдаляясь от него, словно летя по воздуху, исчезла в тёмных, непроглядных зарослях парка.