Врачебная тайна
Шрифт:
Господи! О чем он думает?! Девочка пришла к нему за помощью, побудет и уйдет, а он…
– Ты голодная? – Он подтолкнул ее к кухне. – Выглядишь не очень, если что.
– Голодная? – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, когда ела последний раз. – Не помню… Нет, не ела, наверное, ничего… со вчерашнего дня.
– С того самого, как вы с Гариком врача ухайдокали? – проворчал Зайцев и поразился тому, как она глянула на него.
Затравленный зверек, пойманный на месте преступления. Осознавший всю тяжесть содеянного и не надеющийся на помилование.
– Вы догадались, –
– Конечно, конечно. Ты присаживайся, дорогая.
Вовремя исправился, похвалил себя Зайцев. Чуть не сказал – дорогуша. Прозвучало бы нравоучительно и недоверчиво. А он ей верил. Себя узнать не мог! Себя – циничного, не верящего женским слезам, каждое слово берущего под сомнение, – он себя не узнавал! Он ей верил! Верил ее словам, ее слезам, ее глазам.
– Слушай, Света, – Зайцев выглянул из холодильника. – У меня есть язык заливной.
– Не хочу, – наморщила она носик.
– А яичницу?
– Ну ее, – замотала она головой.
Чем кормить избалованного деньгами и свободой взрослого ребенка, Зайцев не знал. В холодильнике не было пусто, но все как-то для нее не подходило. Пиво было, рыба к нему. Колбаса, сыр, но их даже предлагать боялся. Овощи были, но маринованные по большей части. А салатных листьев, на которых такие вот красотки держат свои точеные фигурки, у него, хоть убей, не было. И огурцов с помидорами не было. Начали уничтожать еще с Кавериным. Он потом в одиночестве добил.
– Даже не знаю. – Он почесал макушку. – Может, сама чего-нибудь посмотришь?
Света послушно поднялась, потеснила его у холодильника. Достала бутылку молока, творог, с полки над раковиной сахар. Навела жиденькой смеси в глубокой тарелке и уселась с ней в уголок, поставив тарелку себе на коленки.
– Ну вот и хорошо, – промямлил Зайцев и снова почесал макушку.
Ему никогда бы в голову не пришло предлагать ей такую еду. Если честно, творог он покупал собаке. Ветеринар советовал. Говорил, пока собака молодая, полезно для укрепления клыков. Он и купил. А Светка вот, получается, ест собачью еду. К слову о собаке: даже морды не высунула из комнаты, услыхав женский голос. А ему, когда он заглянул, кажется, подмигнула. Чудеса какие-то, правда, собачьи…
Потом они пили кофе, сваренный Светой как-то мудрено, не по-зайцевски. Что-то подливала в турку, дула в нее, встряхивала. Снова ставила на огонь. Он ждать устал, но кофе, правда, понравился. Потом их в комнату позвала собака звонким лаем. Они уселись напротив друг друга, заняв мягкие глубокие кресла. И уставились друг на друга, не решаясь начать.
Спасибо Дружищу. Выполз из-под батареи. Подошел, покачиваясь, сначала к Зайцеву, порычал на него осуждающе. Обернулся к Светлане, тявкнул задорно. Надо полагать, предлагал не трусить.
– Славный пес, – кивнула ему Света, почесала Дружище за ухом, глянула на Алексея. – Короче, что мы с Гариком что-то затеваем, вы уже поняли тогда, так?
– Так, – кивнул Зайцев, откровенно любуясь девушкой.
Лицо порозовело,
– Мы за ними следили.
– За ними? Босов был не один?
– Педиатр нагадил конкретно мне, травматолог…
– Ах, был еще и травматолог! – взорвался Зайцев.
И тут же вспомнил рассказ Каверина. Про бабушку, обивающую порог травматологического кабинета. И вдогонку послал воспоминание о том, как эта бабушка закончила свой жизненный путь. И сделалось сразу тошно от запутанной ситуации, которая может перерасти в нечто ужасное.
Вот ведь уже началось!
– Ну да, травматолог, – Света нагнулась и, подхватив с ковра Дружище, пристроила его себе на коленках. – Травматолог Стукалов Геральд Федорович.
Ну да, ну да, именно это имечко, кажется, называлось Толиком.
– И что наш Геральд?
Зайцев ревниво покосился на Дружище. Тот предательски быстро позабыл руку, его кормящую, и улыбался теперь только Светлане, без конца задирая к ней лохматую мордаху.
– Наш Геральд оставил Игоря без пальцев.
– Игорь это?
– Гарик.
– А-аа, понятно. И как это оставил его без пальцев?
– Обычная царапина, ну, может, не царапина, но пустяковый совершенно порез стоил ему двух пальцев. И то спасибо, Гарик вовремя обратился в другую клинику, где ему только два пальца отрезали, потому что пошло заражение. Если бы еще пару недель наблюдался у Стукалова, запросто мог и без руки остаться, а то и вообще не остаться.
– В смысле, помереть?
– Ага. В том самом смысле.
– И вот он решил мстить?
– Мы решили, – ответила твердо Светлана и спокойно выдержала зайцевское покачивание головой.
– И что решили?
Он подпер щеку кулаком, закинул ногу на ногу, покосился на вероломного лохматого друга. Не дождался ответного взгляда и поднял глаза на девушку. Лучше бы не смотрел. До того хорошенькая, до того милая, что стонать хотелось.
– Решили наказать мерзавцев.
Света облизала губы, поправила свитерок, натянув его пониже. Взгляд Зайцева ее смущал. Он заставлял краснеть и путаться в словах. А она всю речь заранее продумала. Когда из дома летела на всех парусах. Когда у двери его сидела, подбадриваемая собачьим повизгиванием. Все продумала до слова. А сейчас язык к небу прилипает, и все. И шея вспотела так некстати под объемным воротником свитера.
– И как вы их решили наказать?
– Как? Ну… Мы, если честно, еще не решили. – Она опустила голову. – Мы просто наблюдали.
– За кем наблюдали?
Тут же Алексей вспомнил про свою клиентку, заметившую за собой слежку.
– За врачами.
– По очереди?
– В смысле? – не поняла она.
– Как конкретно наблюдали? Сначала за одним, потом за другим? Разделялись?
– А! – Она обрадованно закивала. – Нет, мы не делились. Мы сидели в машине и смотрели. А за врачами наблюдали, конечно, по очереди. Мы же не могли одновременно за двумя ездить на одной машине.