Врачебная тайна
Шрифт:
– Привет.
Алла наморщила лоб, не зная, что ответить. Сказать, что плохо, значило соврать. Геральд непременно проникнется, и на встречу рассчитывать тогда не приходилось. Сказать, что после душа, легкого массажа и в предвкушении чашки крепчайшего кофе чувствует себя превосходно, значило выставить себя бездушной. Это тоже его насторожит.
Выбрала промежуточный вариант.
– Уже лучше, – ответила Алла коротко с печальным вздохом. – Смогла подняться с постели.
– А-аа, понятно…
– Что?
– Понятненько, говорю…
Геральд
– Геральд, что происходит? – взяла инициативу в свои руки Алла, не понимая, чего это ее сердечный друг вдруг взялся мямлить, она-то все еще помнила его радость от трагической новости о гибели Ивана. – Ты в порядке?
– Я? Да, да, все хорошо.
– Тогда с кем нехорошо? Снова с мамой?! – не хотела, да вырвалось с ядом. Теперь обидится.
– Нет, милая, с мамой, слава богу, все нормально. Они все уехали.
– Да-аа? – Перспектива встречи с Геральдом на его территории приближалась. – И как надолго?
– О, даже не знаю. – Он повеселел, разобрав в ее голосе интригующие волнительные нотки, она всегда именно так говорила с ним перед сексом. – До февраля точно, а там, может, и насовсем.
– Ничего себе! Это же просто… – она непристойно хохотнула и тут же себя одернула, ей нельзя сейчас ликовать и радоваться, она в трауре, даже для него. – То есть, я хотела сказать, что…
– Малыш, я хочу тебя! – прошептал он с надрывом, услыхал ее характерный судорожный вздох, тот тоже был признаком. – Я соскучился! Я устал… без тебя! Я совсем один!
– Понимаю, милый, – чуть печальнее, чем прежде, обронила Алла и глянула на часы.
Машину свою она брать не станет, вызовет такси. Пока станет собираться, машина подъедет. До Геральда минут двадцать езды. Да, с учетом всех временных расходов через полчаса она у него.
– Алусик, я хотел тебя просить. Ты пойми, я не настаиваю, конечно… Просто прошу! – зачастил Геральд, поняв, что встреча непременно состоится, если он сейчас проявит должную настойчивость, мягкую, ненапористую, нежную. – Приезжай! Приезжай, пожалуйста!
– Даже не знаю, что сказать, – вздохнула она, подставила чашку под кофейную струю, потянула с волос полотенце, волосы почти высохли. – Это так… Это так неожиданно, Геральд. Прошло совсем мало времени с того дня, как Ивана не стало. Даже не знаю…
– Милая, прошу тебя!!! – взвыл Геральд. – Прошу, умоляю!!!
А так же нужна ее поддержка перед суровым ликом главного врача, который вдруг взялся контролировать каждую операцию Геральда, который обещал наложить на него взыскание, если еще хоть один пациент обратится к нему с жалобой. А если жалобы эти станут системой, то им придется распрощаться.
Так вот он вчера вечером Геральду и сказал. И намекнул, что вновь прибывший к ним в больницу Леонид, не помнил он его отчества, весьма и весьма перспективный доктор. О чем уже свидетельствует не одна благодарность в его адрес. А что касается Геральда, то главному врачу совершенно не улыбается отвечать на вопросы следователей по поводу каких-то людей, которых будто бы Геральд то ли отправил на тот свет, то ли чуть не отправил. Он – главный врач то бишь – не потерпит в своей больнице вечно снующих взад-вперед следаков, которые суют свои носы во все замочные скважины.
Пришлось Геральду мяукнуть что-то про Аллочку. Как-то намекнуть пришлось, что она в него как во врача верит. И главный сразу смягчился. Ни для кого не было секретом, что Босову он очень уважал и как специалиста, и как женщину.
– Ну… если Алла Ивановна возьмет вас под свое покровительство, – пожевал тогда губами он, совершенно не догадываясь, что покровительствует Алла Геральду давным-давно. – Будем ставить вопрос несколько иначе.
Так-то вот! И этот самый вопрос он поставил ребром перед своей семьей вчера вечером.
– Или я с ней, или я никак, ма!
– Но… Но разве нет других девочек, сыночек?!
Мать очень огорчилась перспективе иметь сноху старше собственного сына почти на десять лет. К тому же недавно овдовевшую, к тому же имеющую взрослого сына-лоботряса.
– Может, и есть, мам, но не для меня!
– Ты так ее любишь?! – ужаснулась мать, схватившись за сердце.
– И люблю тоже, – нехотя признался Геральд, подозревая, что мать вкладывает в это понятие нечто иное, нежели он. – Да, люблю, и кроме того, она та женщина, которая мне теперь очень нужна, мам!
– Но… Но чем я могу помочь? Чем мы можем помочь? – Мать беспомощно оглядела своих детей, стены недавно отремонтированной квартиры. – Нам что, нужно съехать?!
– Да, – остался твердым Геральд, хотя жалость раздирала его сердце.
В совещательную комнату его не пустили. И потом долго не разговаривали, часа два, наверное. Потом женщины начали неохотно собирать вещи, а утром он проводил их к поезду.
Собственно, бездомными-то они не оставались, уехав от него. У матери в Пензенской области остался от родителей добротный двухэтажный дом. Они его не забросили, сдали в наем, заставив жильцов в счет арендной платы капитально дом отремонтировать. Месяца полтора-два назад жильцы уехали куда-то на Дальний Восток, позвонили и сказали, что ключи оставили у соседей. Мать жутко переживала за отремонтированный дом, что теперь тот без пригляду.