Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Шрифт:
В 1849 г. скоропостижно скончалась 7-летняя дочка Александра II. О ее заболевании, приведшем к смерти, в литературе пишут разное. В одних источниках сообщается, что причиной стал менингит, в других – скарлатина.
В апреле 1870 г. внезапно умер годовалый сын цесаревича Александра Александровича, которому было 11 месяцев от роду (26 мая 1869-20 апреля 1870 г.). В бюллетене, подписанном лейб-акушером Я. Я. Шмидтом, педиатром К. А. Раухфусом и лейб-хирургом Г. И. Гиршем 16 апреля 1870 г., указывалось, что у мальчика «после вторичного гриппа и минувшего прилива к правому легкому внезапно в ночь с 15 на 16 апреля появились признаки острого поражения мозговых оболочек». [583] Сегодня это заболевание называется бактериальным менингитом. [584] В последующие дни в бюллетенях указывалось, что мальчик «почти всю ночь беспрерывно спал. Мозговые припадки не ухудшились. Его Высочество сегодня несколько более в сознании и угнетение мозговых отправлений несколько меньше» (17 апреля), [585] что «лихорадочное состояние умеренное» (18 апреля), что «Его Высочество ночью брал грудь довольно хорошо… большей частью был в сознании» (19
583
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 33. Л. 1. О распоряжениях по случаю болезни и кончины Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Александровича. 1870–1880 гг.
584
Заболеваемость бактериальным менингитом, по современным данным, составляет порядка 3 случаев на 100 000 населения.
585
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 33. Л. 5. О распоряжениях по случаю болезни и кончины Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Александровича. 1870–1880 гг.
После смерти ребенка молодые родители были безутешны. У гроба организовали дежурство, и по стандартному церемониалу мальчика похоронили в Петропавловском соборе. Из всех медиков, участвовавших в лечении, только акушеру Шмидту подарили перстень за 250 руб. Впрочем, ни домашнему врачу Гиршу, ни педиатру Раухфусу карьеру не сломали.
Великий князь Александр Александрович. 1870 г.
Великая княжна Александра Александровна
Как подбирались кормилицы дл я царственных младенцев
Традиции тщательнейшего подбора кормилиц младенцам первых лиц на Руси восходит к незапамятным временам. Описывая практику подбора кормилиц в XVII в., современник писал: «А на воспитание царевича или царевны выбирают всяких чинов из жон жену добрую и чистую, и млеком сладостну, и здорову, и живет та жена у царицы в Верху на воспитание год. [586] А как год отойдет, или ежели та жена дворянска роду, мужа ее пожалует царь на воеводство в город или вотчину даст. А подьяческоя или иного служивого чину, прибавят чести и дадут жалованья немало. А посадцкого человека, и таким потому ж дано будет жалованье немалое, а тягла и податей на царя с мужа ее не емлют по их живот». [587] Следовательно, кормилицу могли выбирать из любого сословия, при этом, в зависимости от сословной принадлежности кормилицы, ее ожидали щедрые царские дары. [588]
586
На самом деле детей могли кормить грудью до 2–2,5 лет. Обычно потом кормилица получала при дворе другую должность, например няньки или прислужницы, так как с первых же дней и до 7 лет царевич был окружен целым штатом женской прислуги, которая оберегала каждый его шаг. У царевен по мере их взросления бывшие кормилицы и няньки назначались на новые должности и занимались обучением своих воспитанниц, их гардеробом и т. д. Фактически эти традиции воспроизводились при Императорском дворе вплоть до начала XIX в.
587
Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000. С. 38.
588
Имена некоторых кормилиц XVII в. дошли до нашего времени: кормилицей царя Федора Алексеевича была безвестная Анна Иванова, кормилицей Петра I – некая Ненила Ерофеева, но к какому сословию она принадлежала, неясно (см.: Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Т. 1, ч. 2. М., 2000. С. 195).
Как правило, подбиралось несколько кормилиц, поскольку их «профессиональная» судьба зависела от множества причин. И. Е. Забелин писал, что «в выбор или прибор назначалось иногда более десяти кормилиц, жен во всех качествах добрых, имена которых и записывались в особую роспись. В этой росписи означали мужа избираемой, ее лета, детей ее, время, когда разрешилась от бремени последним ребенком, потом имя и местожительство ее духовника, который по священству обязан был засвидетельствовать особою сказкою письменно и о нравственной чистоте избираемой. По особой крестоприводной записи кормилицы целовали крест служити и прямити Царю, Царице и Ребенку, на воскормление которого поступали». [589]
589
Там же. С. 43.
Если кормилица хотя бы несколько дней кормила царственного ребенка, ее дальнейшая судьба была материально обеспечена. Более того, покровительство оказывалось и родным детям кормилицы, особенно тем, которых она выкармливала одновременно с царственным младенцем. Даже те дети кормилицы, которые родились после завершения ее «профессиональной деятельности», также могли рассчитывать на высочайшее покровительство, являясь молочными братьями и сестрами высокого отпрыска. Эти традиции, трансформировавшись, сохранялись вплоть до начала XX в.
Подбор кормилиц начинался примерно за месяц до рождения ребенка, поскольку в резиденцию надо было доставить до десяти потенциальных кормилиц, часть которых отсеивалась после придирчивого осмотра придворными врачами. Еще раз отмечу, что молодые крестьянки или мещанки, ставшие кормилицами, вытаскивали счастливый билет на всю жизнь, поскольку их жизнь выходила на совершенно иной уровень. Традиционно кормилиц искали в деревнях, близ императорских загородных резиденций, как правило, близ Царского Села. Когда в конце 1775 г. ожидали рождения первенца у великого князя Павла Петровича (Павла I), Екатерина II приказала управляющему Царским Селом А. Кашкину «приискать несколько баб в кормилицы, и когда приисканы будут, чтоб Беку лекарю сказали».
Говоря о придворных кормилицах, следует иметь в виду очень тонкий вопрос, связанный с «русскостью» членов императорской фамилии. Высчитывать процент «русской крови» при этом бессмысленно, поскольку «русский» – это не столько национальная принадлежность, сколько судьба. Примеров тому – тьма. Так, 100-процентная немка Екатерина II очень быстро стала 100-процентной русской, последовательно отстаивая национальные интересы России. А родной внук Петра I – Петр III Федорович – русским себя не считал, за что и поплатился головой. Поэтому можно считать, что грудное молоко простых русских баб становилось некой реальной связью, роднившей монархов со своим народом. [590]
590
Существует масса симпатичных историй и анекдотов на этот счет. По одному из вариантов, Александр III, прочитав записки Екатерины II, в которых она «тонко» намекала, что Петр III не был отцом Павла I, радовался тому, что процент его русской крови выше официального. В другом варианте, Александр III на одном из заседаний Русского исторического общества задал вопрос: чьим сыном был Павел I? Один историк сказал, что, скорее всего, Екатерина II родила Павла I от графа Салтыкова, своего любовника. Александр III перекрестился и сказал: «Слава Богу, мы русские!». Однако другой историк возразил, что Павел I как две капли воды похож на Петра III, и это доказывает их родство. Выслушав второго историка, Александр III вновь перекрестился и сказал: «Слава Богу, мы законные!».
Говоря о материальной стороне, упомяну, что кормилице Александра I, которой была молодая жена садовника из Царского Села, построили за счет казны каменный дом. По распоряжению Екатерины II кормилицам время от времени выплачивались довольно крупные суммы. Как правило, это происходило в дни рождения выросших малышей.
У великой княжны Елены Павловны (1784–1803) было две кормилицы – Пелагея Иванова и Агафья Петрова, которым 13 ноября 1785 г. «ко дню рождения Ея Высочества» выплатили 800 и 1000 руб. соответственно. Кормилице великой княжны Марии Павловны (1786–1859) «Ефремовой при увольнении 19 ноября 1786 г.» выплатили 1000 руб. Кормилице великой княжны Екатерины Павловны (1788–1819) Анне Суховой «при увольнении» – 800 руб. Кормилице великой княжны Ольги Павловны (1792–1795) – Фекле Тюфикиной назначили пенсию в 500 руб. в год. Кормилице великой княжны Александры Павловны (1783–1801) Кононовой выплат было значительно больше. [591]
591
2 августа 1783 г. – «по случаю рождения» великой княжны – 800 руб.; 20 апреля 1784 г. – ко дню тезоименитства – 200 руб.; 28 июля 1784 г. – ко дню рождения великой княжны – 800 руб.; 21 апреля 1785 г. – ко дню тезоименитства – 200 руб., 28 июля – ко дню рождения – 800 руб. (см.: РГИА. Ф. 468. Оп. 43. Д. 98. Л. 45. Записки о наградах придворным, выданных по указу императрицы из Кабинета Е. В. 1764–1795 гг.).
Кормилицей Николая I в 1796 г. стала крестьянка из Московской Славянки, входившей в Красносельскую Дворцовую волость, Ефросинья Ершова. [592] Когда спустя много лет император писал воспоминания о своем детстве, он упомянул и свою кормилицу – «крестьянку Московской Славянки». После года кормления младенца Е. Ершову оставили в Зимнем дворце, где она прожила до своей смерти в прислугах светлейшей княгини Ш. К. Ливен. Когда кормилица в апреле 1824 г. умирала в Зимнем дворце, великий князь записал в дневнике: «…я к графине, Офросинья умирает, за ширмами, без сознания, иду к графине» (3 апреля 1824 г.); «иду к графине, Офросинья умерла» (4 апреля 1824 г.). [593] Попутно упомяну, что Николая I, родившегося 25 июня 1796 г., беспрецедентно рано начали прикармливать. Так, Екатерина II писала М. Гримму: «Рыцарь Николай уже три дня кушает кашку, потому что непрестанно просит есть; у всех нянек от него руки отваливаются, и если так будет продолжаться, придется его по прошествии шести недель отнять от груди. Он внимательно смотрит на всех, поднимает голову и поворачивает ее, как я» (5 июля 1796 г.).
592
Выскочков Л. В. Император Николай I: человек и государь. СПб., 2001. С. 140.
593
Записные книжки великого князя Николая Павловича. 1822–1825. М., 2013. С. 388.
Когда в 1818 г. в Московском Кремле родился будущий Александр II, его кормилицей стала крестьянка Авдотья Гавриловна Карцева (1794–1845), имевшая мужа «Танинской волости села Большого Мытища, удельного крестьянина Федора Васильева Корцова, живущего вместе с отцом своим». [594] По давней традиции, семья подмосковного крестьянина была освобождена от всех податей. Согласно легенде, когда Николаю I показали кормилицу, он, потрепав ее по щеке, сказал: «Как Расея наша! Корми Сашу моего, чтобы здоровый был». [595] Для простой крестьянки год в Зимнем дворце, конечно, стал главным событием жизни, о котором она рассказывала односельчанам в бесчисленных подробностях. Эти рассказы-легенды долго бытовали среди мытищинских крестьян: «Сама мне сказывала. Как херувинчик был, весь-то в кружевках. И корм ей шел отборный, и питье самое сладкое. И при ней служанки – на все. Вот и выкормила нам Лександру Миколаича, он всех крестьян-то и ослободил. Молочко-то … свое сказало!». [596]
594
РГИА. Ф. 519. Оп. 1. Д. 624. Л. 1. Об освобождении крестьянина Корцова, мужа кормилицы Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Николаевича от податей. 1818 г.
595
Цит. по: Шмелев И. С. Собр. соч. Т. 4. Богомолье. М., 2001. С. 440.
596
Там же.