Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Зимин Игорь Викторович

Лейб-медик Санхес Антониу Нуньес Рибейра

Любопытно, что Екатерина II оказалась благодарной пациенткой: придя к власти (28 июня 1762 г.), она вспомнила спасшего ее врача и приказала (12 ноября 1762 г.) вернуть Санхесу диплом почетного иностранного члена Императорской Академии наук, которого он был лишен распоряжением Елизаветы Петровны в 1748 г. Кроме этого, врачу вновь начали выплачивать академическую пенсию уже в 1000 руб. в год «по смерть его». Императрица упоминает, что это она делает «для того, что он меня, за помощью Божию, от смерти спас». [54] По легенде, Санхес, узнав о возвращении ему пансиона, воскликнул: «Формоза!».

54

Записка императрицы Екатерины II о докторе Санхеце // Исторический вестник. 1881. № 3.

Кто занимался лечением императрицы Елизаветы Петровны после отставки Лестока

После опалы Лестока и отъезда Санхеса из России Елизавету Петровну с 1747 г., в качестве домашнего врача, лечил лейб-медик Герман Бургав Каау, которому платили по 7000 руб. в год. Одновременно Бургав занимал кресло главы Медицинской канцелярии, сменив на этой должности Лестока.

Лейб-медик Герман Бургав-Каау

В сентябре 1760 г. императрица Елизавета Петровна «всемилостивейшее пожаловала докторов Монсе и Шилинга своими лейб-медиками с чином действительных статских советников и с жалованьем по четыре тысячи рублей в год каждому». Этим же указом лечивший императрицу француз лейб-хирург В. Фусадье (1709–1773) был пожалован чином статского советника «с прибавкой к его жалованью по тысяче рублей в год».

Затем начала восходить звезда Карла Фридриха (Карла Федоровича) Крузе (1727–1799). [55] Начало его придворной карьере положила женитьба на дочери лечащего врача императрицы Елизаветы Петровны – лейб-медика Бургава-Каау. В результате в 1753 г. 26-летнего лекаря сначала назначили главным доктором войск гвардии, а затем, с 18 июля 1761 г. – лейб-медиком с чином действительного статского советника и жалованьем в 4000 руб. в год. Именно К. Ф. Крузе состоял при Елизавете Петровне во время ее последней болезни. Император Петр III уволил Крузе от службы 19 апреля 1762 г. Но уже 16 июля 1762 г. императрица Екатерина II, после успешного переворота (28 июня 1762 г.), приняла Крузе на прежнюю должность, но с определением лечащим врачом к своему маленькому сыну – великому князю Павлу Петровичу. Лейб-медик Я. Ф. Монсей 22 июля 1762 г. был отправлен в отставку с пенсией.

55

Карьера его была довольно обычна для того времени. Выпускник медицинского факультета Лейденского университета, защитивший диссертацию (1749 г.), приехал в Россию, как и многие его соотечественники. Он был назначен старшим доктором в Адмиралтейский генеральный госпиталь и профессором в училище при госпитале.

Бывали ли нарушения дисциплины в Придворной медицинской части

В Придворной медицинской части служили десятки специалистов разного уровня, и за многолетнюю историю структуры в ней случалось всякое, поскольку человеческий фактор никто не отменял. Например, в архиве отложилось дело об увольнении лекарского помощника Андреянова «по неблагонадежности и предосудительному поведению» (1873 г.). Причиной тому стало появление лекарского помощника на дежурстве в нетрезвом виде. [56] Или произошел возмутительный случай, когда аптекарский помощник «не отдал чести Государю императору», проходя мимо Александра II во время его утренней прогулки на Дворцовой площади. [57]

56

РГИА. Ф. 479. Оп. 1. Д. 1773. Л. 1. О неявке на службу лекарского помощника Андреянова и об увольнении его от оной по неблагонадежности и предосудительному поведению. 1873 г.

57

Там же. Д. 1987. Л. 1. О младшем придворном аптекарском помощнике провизоре Кольо, не отдавшем чести Государю Императору при встрече на Дворцовой площади. 1878 г. В апреле 1879 г. такой же случайный прохожий пытался там же застрелить Александра II.

Впрочем, такие происшествия были очень редкими, поскольку за свои места врачи и фельдшера держались. Были и те, кто, даже не имея специального образования, пытался выстроить свою карьеру «рядом с медициной». Так, в августе 1857 г. старший врач Петергофского Дворцового лазарета почетный гофмедик Гильтебрандт подал рапорт на имя управляющего Придворной медицинской частью лейб-медика М. А. Маркуса, в котором просил определить истопника Петергофских дворцов Александра Гаврилова в лекарские ученики. Как следует из рапорта, А. Гаврилов служил при дворцовой аптеке истопником с 1841 г. Мало-помалу он стал помогать аптекарю и «с особенным усердием и пользою заниматься по дворцовой аптеке в течение 16 лет, числясь истопником». Врач просил определить истопника на вакансию аптекарского ученика, поскольку истопник не только ухаживал за больными, но даже проводил малые хирургические операции – оспопрививание, кровопускание местное и общее. Однако законы Империи этого не позволили. Не помогло даже ходатайство управляющего Царским Селом и Петергофом генерала Я. В. Захаржевского. [58]

58

Там же. Д. 931. Л. 1. О перемещении истопника Петергофских Дворцов Александра Гаврилова в лекарские ученики. 1857 г.

Кто из придворных врачей лечил Екатерину II

С 1744 г., когда будущая Екатерина II 14-летней девочкой приехала в Россию, и до смерти в 1796 г., то есть за 52 года, ее лечили самые разные врачи. Ко многим из них она относилась с искренней благодарностью.

Лейб-медик И. С. Роджерсон

Самым известным домашним врачом Екатерины II стал И. С. Роджерсон. Шотландец Иоганн Джон Самуил Роджерсон (1741–1823), окончив медицинский факультет Эдинбургского университета в 1765 г., в 1766 г. приехал в Россию, став Иваном Самойловичем. Подтвердив в ходе экзаменов в Медицинской коллегии свой лекарский диплом, Роджерсон получил право на медицинскую практику в России.

Путь Роджерсона в Зимний дворец начался со спасения от дифтерита сына тогда еще подруги императрицы, княгини Е. Р. Дашковой. Через некоторое время, 18 февраля 1769 г., Екатерина II назначила Роджерсона своим придворным доктором и определила выдавать ему, «впредь до сочинения придворных штатов», по 1000 руб. жалованья из сумм Медицинской коллегии.

В архивных документах встречаются счета по пожалованию гонораров И. В. Роджерсону из «комнатной суммы» императрицы. Так, в августе 1775 г. выплатили «доктору Роджерсону – 2000 р.» и «лейб-хирургу Кельхину 1000 р.». Любопытно, что императрица оплачивала и медицинские консультации своего ближайшего окружения. Когда приболел И. Ю. Фредерикс, личный банкир Екатерины II, Роджерсону выплатили «за диспозицию» (то есть за рецепт или консультацию) 300 руб. [59]

59

РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Д. 3888. Л. 5. Реестр именным Ея Императорского Величества указам. 1773 г.

Роджерсон вполне оценил открывавшиеся перспективы и усиленно начал заниматься русским языком, которым успешно овладел. При том что многие придворные врачи вплоть до середины XIX в. так и не удосуживались изучить русский язык, хотя десятилетиями жили в России.

Довольно быстро Роджерсон приобрел доверие Екатерины II, не только следя за ее здоровьем, но и контролируя здоровье ее фаворитов. Как известно, в конце царствования Екатерины II кандидаты в фавориты после «тест-драйва» в покоях доверенных камер-юнгфер обязательно проходили «медосмотр» у Роджерсона и только тогда отправлялись в спальню императрицы. Для такого «медосмотра» имелись все основания. Следует отметить, что именно при Екатерине II в Петербурге, близ Калинкина моста, открыли специализированную лечебницу для больных «любострастными болезнями».

Признанием заслуг Роджерсона стало пожалование ему 18 января 1776 г. звания лейб-медика с чином действительного статского советника и жалованьем в 4000 руб. в год. Новоиспеченному «гражданскому генералу» было тогда всего 35 лет.

Говоря о врачах при Императорском дворе, следует иметь в виду, что они относились к обслуге первых лиц. Высококвалифицированной, допущенной в ближний круг, но обслуге. Их далеко не всегда и далеко не всех приглашали к императорскому столу. Такие случаи особо оговаривались в камер-фурьерских журналах. Например, 17 июня 1778 г. «английский доктор Роджерсон» был приглашен в Царском Селе к столу императрицы «сверх свиты».

Со временем у Роджерсона установились внешне вполне «приятельские» отношения с Екатериной II, но умный лейб-медик, конечно, ни на секунду не забывался и четко знал, где идет игра на публику со стороны пациентки, а где серьезные дела, связанные с мониторингом состояния здоровья императрицы. При этом Екатерина II вполне могла заявить, что не верит в его «науку». [60] В одном из писем императрица упомянула: ««В молодости мне дали читать Мольера и его взгляд на врачей не остался без влияния на меня». [61] Впрочем, Екатерина II как всякий человек имела свои «лекарственные предпочтения». Например, она постоянно употребляла бестужевские капли. [62] Секретарь императрицы А. В. Храповицкий записал: «Говорено о пользе Бестужевских капель, и что в 80 лет по 80 капель принимать можно» [63] (25 апреля 1782 г.). Замечу, что Екатерина II в молодые годы прекрасно знала создателя капель – канцлера Российской империи А. П. Бестужева-Рюмина.

60

Согласно дворцовым легендам, как-то зимой Екатерина II заболела. При этом она отказалась принять лекарство от своего врача Роджерсона: «„Лекарство помешает моим занятиям, довольно и того, что посмотрю на тебя“. Рожерсон, зная ея упорство, предложил прокатиться в санях. Государыня согласилась, почувствовала облегчение и провела покойную ночь, но на другой день к вечеру головная боль снова возобновилась. Марья Савишна Перекусихина предложила санную прогулку. „Хорошо один раз, – отвечала Екатерина; скажут: какая дура, по ночам катается, и подумают, когда ей заниматься делами“» (см.: Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей П. Ф. Карабановым. [Электронная версия. ]).

61

Брикнер А. Г. Екатерина Вторая и доктор М. А. Вейкард в 1784–1789 гг. // Русская старина. 1891. Т. 72. № 12.

62

Бестужевские капли – спирто-эфирный раствор полуторахлористого железа, врачебное средство, названное по имени его создателя, графа канцлера А. П. Бестужева-Рюмина (1725 г.). Считалось, что спирто-эфирная смесь способствует всасыванию железа и усиливает его действие. Капли представляли собой золотисто-желтого цвета жидкость эфирного запаха, жгучего и вяжущего вкуса. Они сразу же нашли широкое применение как препарат железа «при малокровии с состоянием истощения и нервными страданиями».

63

Памятные записки А. В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. М., 1862. С. 8.