Врачу, исцелись сам!
Шрифт:
Борисков ее внимательно выслушал. Он старался поддерживать хорошие отношения с бухгалтерией, которой заправляла рыжая главная бухгалтерша Марья Ивановна Рогова, на вид лет пятидесяти пяти, фанатка Баскова и к тому же большая любительница чтения. Она много и постоянно читала, и даже не только в метро. Читала она самую разную литературу, обожала Булгакова, особенно "Мастера и Маргариту".
История первого ее прочтения этой книги была такой: она однажды много лет назад она пошла в читальный зал по своим делам и вдруг напротив себя увидела девушку, читающую какой-то журнал. Девушка была вся буквально захвачена чтением, глаза ее горели, выражение лица постоянно менялось, щеки пылали. Бухгалтерша была так заинтригована, что даже проследила
"Москва" с романом "Мастер и Маргарита". Борисков иногда ей подкидывал хорошие книжки. Она и своим молодым работницам подкидывала полезные, с ее точки зрения, книжки.
Потом молодая бухгалтерша грациозно встала, ослепительно улыбнулась и направилась к двери. Фигурка у нее была просто потрясающая. Все мужчины как загипнотизированные смотрели ей вслед.
Жизляй на ее попку облизнулся.
– А ты знаешь, заповедь: "Не желай жены ближнего своего"? – сказал ему Борисков.
– Заповедь по поводу "жены ближнего своего", может быть, специально и придумана, чтобы никто не желал, поскольку контрацептивов тогда не было, а народ был без комплексов: только отвернись – тут же и засадят. Ребенка заделает, и не проверишь, как сейчас, от кого по ДНК. А Богу может быть и все равно насчет этого.
Может быть, его это вовсе и не волнует, кто с кем спит. Тебя вот трогает, хоть как-то, хоть чуть-чуть спит ли с другим мужиком жена, скажем, нашего главного? Да нисколько! Наоборот, ты бы даже был бы рад, встретил бы новость эту со злорадством – обложить мудака рогами. Это ведь в народе всегда считается за доблесть. Для этого, может быть, и заповедь эту придумали, да и то ее все нарушают. В заповеди всегда входили самые что ни на есть прикладные вещи – так формировались изначально правила жизни и законы. Мужчин, которым изменяют жены, все исторически презирают. Помню, как однажды в кино смотрели какой-то очень смешной фильм, хохотали до слез. Главным действующим лицом там был всеми презираемый и осмеиваемый муж-рогоносец, следящий за своей женой, а суть была в том, что все окружающие были просто обязаны помогать этой самой изменщице-жене, посылая мужа в разные стороны и всячески прикрывая ее. Короче, комедия положений. Так и в жизни. Если с тобой это случилось, на это даже нельзя пожаловаться. Тебя просто обсмеют.
Доктор Попов тоже так попал неудачно – как случайно в гавно наступил. Однажды он вернулся домой не вовремя и застал там в своей постели абсолютно голого мужика и свою жену. Почему-то в таких случаях все застигнутые врасплох говорят одну фразу: "Это не то, что ты думаешь!" Мужик тут же оделся и ушел. Любопытная деталь: Попов в драку почему-то не кинулся. По большому счету это была ошибка, даже не ошибка, а он просто был такой по характеру. Другой бы дрался, и жена бы, вполне возможно, зная это, не изменяла бы ему. А тут любовник преспокойно ушел, да еще и подумал, небось: "Вот, тряпка!
Приду, да и еще при нем ее и трахну!" А жена Попова так и осталась сидеть на кровати, завернувшись в одеяло, хотя и порывалась встать и запереть за ушедшим дверь. Потом она сказала:
– В этом виноват только ты! – Он ничего на это не ответил. Она и тут была права. Ясное дело: мужчина всегда виноват. Потом они молча сидели в темноте, смотрели на экран телевизора. У обоих от этого были синие лица. И ей и ему все это казалось каким-то кошмаром, который, только проснись, кончится. Но на этом не кончилось. Все это тянулось до сих пор. Все эти бессмысленные звонки, истерики. А ведь
Попов был вроде бы нормальный хороший муж. И жили они очень неплохо.
И чего ее налево потащило?
После бухгалтерши, как всегда в самую что ни на есть запарку, пришла сотрудница хозчасти за справкой для своего сына. Она очень тревожилась, можно сказать даже психовала, как бы ее дорогой сынок не попал в армию. Она совсем забыла, что когда была им беременна, то собиралась делать аборт, и даже уже пошли в больницу, но не хватало какой-то справки, то ли еще чего-то, и аборт совершенно случайно не состоялся. В итоге ребенок благополучно родился, вырос, и теперь приходилось его отмазывать от армии. А ведь тогда, когда он еще даже не родился, а был только восьминедельным эмбрионом, жизнь его висела буквально на волоске. Хорошо еще не нашлось бабки со спицей, какой в довоенный и послевоенный период иногда пользовались при криминальных абортах. Теперь же она загодя готовилась к армии – чуть не с раннего детства делая записи о наличии у сына частых заболеваний, нейродермита и бронхиальной астмы. Врачи уже потом по инерции переписывали диагноз лишь бы только отделаться от настырной мамаши.
Как мать мальчика-подростка она инстинктивно и люто ненавидела вооруженные силы во всех их проявлениях. Любые разговоры о возможности призыва сына на военную службу тут же приводили ее в ярость. Жизляй, сам некогда отслуживший срочную, обожал ее этим прикалывать:
– Ну, что, Марья Петровна, сынуля-то готовиться к армии?
Тренируется? На комиссию-то ходил? – спрашивал он сладеньким голосом.
– Никуда он не пойдет! – тут же мгновенно взвивалась Марья Петровна.
– А кто же тогда будет Родину-мать защищать? – будто бы удивлялся
Жизляй.
– Да кто угодно, только не мой сын! Сам, если хочешь, и иди! – Ее страшно бесили эти намеки. С Жирдяем они всегда была на "ты".
– А я уже свое сходил! И ничего страшного не случилось. Теперь пусть другие идут, исполняют свой гражданский долг!
– Еще чего! – мрачно сказала Марья Петровна.
Жизляй потом это дело прокомментировал:
– Тот же типичный женский подход: сына никуда от себя не отпускать, а тем более в проклятую армию, где его могут обидеть злые мальчишки. Впрочем, мужа бы своего она отдала бы, пожалуй, без сожаления. Понятно, это врожденный женский инстинкт, никуда своего ребенка от себя не отпускать. Наверняка слышал, как женщина говорит:
"Мы", отождествляя себя со своим ребенком. Но если допускать такое воспитание, то оно как раз и формирует именно тот самый тип мужчины, который сами же женщины больше всего и ненавидят: ничего не решающая тряпка, зависящая от своей матери. Исконно тому было придумано противодействие: в племенах мальчика в определенном возрасте отрывали от матери, посвящали в воины, и это обычно было связано с каким-то болезненным испытанием, всегда с преодолением боли. У нас такую роль в какой-то степени играет армия: там ты учишься выживать вне семьи, в чужой среде, принимать решения и отвечать за себя.
Мужчина в жизни должен быть добытчиком и защитником – это его основная социальная роль, – и при необходимости немедленно, не раздумывая, вступать в бой. Армия всегда была жесткая система. Это теперь все жалуются, а раньше были гауптвахты, сейчас, говорят, их вроде как отменили, но уверен, снова введут. Ты там был? А я был! Я до сих пор помню того начальника гауптвахты. Настоящий зверь! И я сейчас понимаю, что по-другому с такой публикой, как мы, было нельзя. Меня забрали оттуда через пять дней, приехали из части, спрашивают: "Ты чего такой грязный и вонючий? Тебя же в машину невозможно посадить!" Так ведь совсем там не мылся. Чуть зазеваешься, прикладом в спину дадут – мало не покажется. Поэтому все исполняется мгновенно. В школах раньше били детей. Сейчас это кажется диким. А я так считаю, что розги в меру, без садизма – только детям на пользу. Отдельные идиоты перегибают, так они и без официальных наказаний бьют детей. Если ребенка бить по жопе – что с ним будет? Только на пользу. "Он нас бьет и плюется в лицо!" – тут, услышал случайно, одна девчонка про учителя своего рассказывает. А почему: потому что никто не хочет учиться, балуются, шумят, не слушают. А как ты их накажешь? Попробуй, тронь! Двойку разве что остается поставить, чтобы их уже родители дома драли.