Враг Империи
Шрифт:
— Да, — тихо ответил Ким. Значит, он в команде смертников…
— А по тебе не скажешь, — ухмыльнулся Мачо. — Щуплый ты какой-то. Все, Хитрый, вали к себе, мне некогда. И еще одно: не вздумай сбежать, за это сразу петля. С этим у нас строго.
— Да, Мачо… — Ким взял одежду и башмаки, повернулся и вышел в коридор.
Сорок восьмая каюта и в самом деле незаперта. Как понял Ким секундой позже, здесь вообще не было замка как такового, дверь удерживалась примитивной защелкой. Зайдя внутрь, Ким огляделся.
Каюта оказалась довольно маленькой, койки располагались в два яруса.
Койки не были снабжены табличками, но свою — верхнюю левую — Ким отыскал сразу по царившему на ней порядку. Она была аккуратно заправлена, на одеяле лежало несколько журналов. У «окна» расположился столик, справа от входа — раковина. Увидев кран, Ким подошел и с удовольствием напился. Вода слегка отдавала ржавчиной, но это уже мелочи.
Для начала Ким выстирал рукав комбинезона, тщательно намазав его жидким мылом. След от пятна все равно остался, но с этим Ким не мог ничего поделать, а потому смирился. Выжав рукав, он быстро переоделся. Комбинезон оказался почти впору, Киму даже не пришлось его подгонять. Сверток со старой одеждой он положил в свою тумбочку — просто не знал, куда его выкинуть.
Только сейчас он заметил над дверью каюты маленький глазок телекамеры. Выходит, все это время он был под наблюдением. Оно и понятно, команда смертников. Слышал он про этих ребят краем уха, им обычно доставалась самая грязная работа. Врагов у Империи хватает, без дела сидеть не придется — в этом Ким был уверен. Тем не менее в душе у него снова появилась надежда. Ким знал, что это чувство призрачно, но не мог с собой ничего поделать. Человеку нужно во что-то верить, иначе ему просто незачем жить.
Лежавшие на его кровати журналы с фривольными картинками Ким положил на столик, затем лег, подоткнул под голову подушку. Интересно, где сейчас команда? Наверное, что-то ремонтируют. А впрочем, какая разница…
Должно быть, он задремал — но проснулся, услышав звук открываемой двери. Быстро приподнялся на локте.
Первым в комнату вошел долговязый жилистый боец лет сорока, очень мрачный и неулыбчивый, с длинными обвислыми усами. Мельком взглянув на Кима, сел на нижнюю правую койку и стал расшнуровывать ботинки. Следом появился невысокий, коротко остриженный крепыш, ему было лет тридцать, не больше. Вдоль лба у него протянулся багровый, едва затянувшийся шрам, наверняка след от осколка. Ким разбирался в оружии и знал, что след от лучевого оружия был бы совсем другим.
— Еще раз тронешь мои журналы — убью… — проворчал крепыш, злобно взглянув на Кима.
— Они мне мешали, — ответил Ким, чувствуя, что начинает злиться. Он терпеть не мог подобного отношения к себе.
— Я предупредил… — Крепыш, не обращая больше внимания на Кима, разулся, снял и затолкал в башмаки носки, потом забрался на верхнюю полку напротив Кима и облегченно вздохнул.
Последним в каюту вошел уже довольно пожилой человек, его волосы заметно поседели. Тем не менее Ким сразу признал его самым опасным из всей троицы. Его взгляд был на редкость спокойным — и в то же время от этого человека веяло каким-то безумием. Казалось, его внешнее спокойствие было чем-то напускным, и бушующая под этой тонкой корочкой ярость в любую секунду могла вырваться наружу.
— Новенький? — не столько спросил, сколько констатировал вошедший, взглянув на Кима.
— Да, — ответил Ким, не зная, чего ему ждать от этого человека.
— Как звать?
— Ким. Мачо сказал, что я буду вместо Хитрого.
— Ну конечно, этому козлу лень табличку переписать… — произнес седой собеседник и сплюнул в раковину. — Дал бы ему разок в зубы, и все дела. В книге расписался?
— Да. — Ким кивнул.
— Тогда дело дохлое. Ладно, будешь Хитрым. Один черт…
— Все равно это ненадолго… — мрачно усмехнулся сидевший на нижней кровати долговязый. Все это время он растирал пальцы ног, болезненно морщась.
— Вот именно, — согласился седой. — Будешь нас слушать, проживешь подольше. Но конец все равно один… — Он снова сплюнул в раковину, потом опять взглянул на Кима. — Я Барон, этот болван наверху — Шнырь. А это Стратег, он у нас самый умный. — Барон кивком указал на долговязого, тот кивнул. — Через два часа обед, затем идем в Арсенал готовить оружие. А пока отдыхай… — Барон сел на свою кровать, снял башмаки и улегся.
Стало тихо. Ким лежал и думал о том, что в целом ему даже повезло с соседями по каюте. Если не считать Шныря, который в первые же секунды повел себя слишком вызывающе, то с двумя остальными явно можно наладить контакт.
— Хитрый! — позвал снизу Барон.
— Да?! — запоздало откликнулся Ким, не сообразив сразу, что зовут именно его.
— За что попал сюда?
Ким нахмурился, ему не хотелось распространяться о своих преступлениях. Но деваться было некуда — из-за такой ерунды Ким не хотел портить отношения с Бароном.
— За убийство, — сказал он, при этом лежавший на соседней полке Шнырь быстро повернул голову и удивленно взглянул на Кима.
— Неплохо, — уважительно отозвался снизу Барон. — И кого пришил?
— Двух офицеров Департамента, — ответил Ким, одновременно понимая, что говорить этим людям о том, что он сам бывший офицер Департамента, не следует. — Повздорили немного.
— Так за это же вышка положена. Или судье на лапу дал?
— Да нет. Сам удивляюсь, меня забрали сюда прямо из расстрельной камеры. Исполнитель даже кобуру успел расстегнуть.
— Значит, кто-то похлопотал за тебя, — подвел резюме Барон. — Повезло…
Снова стало тихо. Шнырь отвернулся к стене, Стратег вытянулся во весь свой богатырский рост, свесив босые ступни с кровати — она для него была слишком коротка. Барона Ким не видел, тот лежал прямо под ним.
Медленно текли минуты, Ким лежал и думал о том, что у него и в самом деле появилось будущее. Долгое ли, нет, но появилось. Может, за него и в самом деле кто-то похлопотал? Ведь в его практике не было такого, чтобы приговоренный выходил из расстрельной камеры живым. Только кто мог ему помочь? Дядя? Но он тогда не захотел даже поговорить с опасным племянничком. Чалми? А ему-то зачем это надо? Да нет, не он это. Но тогда кто?