Враг из прошлого
Шрифт:
— Черные мысли? — усмехнулся я.
— Конфетти! От моей хлопушки.
То, что хлопушка — Алешкиных рук дело, я сразу догадался. Но при чем здесь Морковкина голова?
— Дим! Это же он ночью подходил к калитке! Это он «сработал» хлопушку. И тут же удрал.
— И что это значит? — Я в это время усиленно размышлял не над конфетти в седине Морковкина, а над тем, чем я буду кормить в обед этих умников — Матвеича и Алешку.
— Это значит, Дим, — очень серьезно сказал Алешка, — что их уже двое. Против нас. Они
— И что же это они задумали? — Я сунул голову в холодильник. Отыскал в самом низу кочан капусты.
— Я еще не знаю, — признался Алешка. — Но уже догадался.
Очень логично: догадался, но не знаю! Ни у кого, я уверен, нет больше такого младшего брата.
— Дим, давай так играть: ты делаешь самое простое — варишь обед, а я делаю самое трудное и опасное.
— А именно? Хлопушками весь дом загородишь?
— Нет, Дим, — Алешка не обратил внимания на мою ехидность. — Я на карьер сбегаю. Проведаю пещерного жителя.
— Соскучился? — возмутился я. — Один не пойдешь.
— Пойдем вместе, — Алешка пожал плечами. — Или ты боишься?
Я чуть не запустил в него кочаном.
В разгар летнего дня мы подобрались к пещере. Полежали в кустах, наблюдая. А наблюдать было нечего. Наш ночной гость, бесспорно, спал в пещере. Почему бесспорно? Потому что над чуть тлеющим костром висели подвязанные за шнурки тяжелые ботинки. Военного типа. Они сушились. Значит, точно, это он хлюпал по мокрой тропинке возле калитки.
— Одна мысль появилась, — шепнул мне в ухо Алешка. Очень хорошо, что одна. — Иди к пещере, покарауль. А я пока его шнурки осмотрю.
Сначала я подумал, что Алешка хочет стащить его шнурки для своих кроссовок, и попытался ему помешать.
— Не пойду, — сказал я. — У меня весла нет.
— Держи, — Алешка сунул мне под нос здоровенную палку. — Иди скорей, а то он скоро проголодается и проснется.
Я подкрался ко входу в пещеру и краем глаза наблюдал за Алешкой. Он подполз к костру, стал на четвереньки и чуть ли не ткнулся носом в ботинки. Посмотрел — и прыткой ящерицей шмыгнул обратно в кусты.
Когда мы в этих кустах встретились, Алешка был здорово озадачен.
— Знаешь что, Дим? Узлы на шнурках точь-в-точь такие же, как на лодке! Одной рукой завязаны!
Глава VIII
Шашлык по-сенбернарски
Честное слово, я уже ничего не понимал. Какой-то загадочный человек отсыпается днем в пещере, а глубокой ночью бродит вокруг нашего дома и явно замышляет что-то недоброе. Потом он подобрал наше весло, отыскал лодку, пригнал ее на место и привязал надежным шлюпочным узлом. А затем у него появляется сообщник в виде отставного актера, который тоже пытается проникнуть на нашу, никем не охраняемую территорию. Вернее, охраняемую только безобидной новогодней хлопушкой. И что все это значит?
По-моему, Алешка, который все понял, но ничего не знает (или наоборот), тоже запутался. Ну ничего, поест шашлычка на свежем воздухе и… «распутается». Точнее — все распутает. Или еще больше запутает.
Часов в одиннадцать за нами зашел Сеня Бернар Морковкин. Он был в белой рубашке с шелковым платком на шее. И почему-то с тростью. В общем — вылитый актер.
Он постучал тростью на крыльце, вошел и сказал:
— Мне очень нравится бывать в вашем доме, Федор Матвеич. Здесь так комфортно. — Он с интересом взглянул на винтовую лестницу. — У вас и второй этаж есть. — Будто с улицы этого не видел. — А можно его посмотреть?
Матвеич пожал плечами: мол, почему бы и нет?
— Юнга, проводите гостя в рубку.
Я чуть не рассмеялся. Матвеич сказал это таким тоном, словно намекал: «Леха, погляди за ним. Как бы чего не спер».
Мы поднялись в рубку. Морковкин заахал:
— Какая прелесть. Прямо как на корабле. — Он подошел к окну. — И какой вид открывается! Просторы!
Тут он увидел пистолет на стене и ахнул так, будто из него выстрелил:
— Боже мой! Какая прелесть! Раритет! Можно его подержать?
— Можно, — хмуро разрешил Алешка, — но только осторожно.
Затаив дыхание (не от осторожности, а от восторга), Морковкин вынул пистолет из кобуры и начал им любоваться со всех сторон. Он даже нежно подышал на затвор и протер это место рукавом рубашки.
— Всю жизнь о таком мечтал! Это же легендарное оружие. Вы знаете, этот пистолет был создан в тридцатые годы прошлого века. Он прошел всю войну, потом был на вооружении милиции. А сейчас, — Морковкин опасливо огляделся и сообщил шепотом: — А сейчас таким оружием пользуются киллеры. Очень сильное и надежное оружие.
— Но вы же не киллер, — предостерег его Алешка.
— Где уж мне. — Морковкин вздохнул.
Мне даже показалось, что с сожалением. И с таким же сожалением он опустил пистолет в кобуру и застегнул ее. И стал все остальное в комнате осматривать.
— Неплохо вы тут устроились. О! Сундук старинный. — Он даже его потрогал. — Нет, не очень старинный.
— Раскладушка старинная, — сказал Алешка. — Вам не нужна?
— Она не старинная, она старая. О! Штурвал! Он настоящий? С корабля?
— С эсминца, — гордо сообщил Алешка. — Называется «Зас…» «Заспанный». Нет, перепутал: «Застенчивый».
Морковкин подошел к штурвалу, положил руки на рукоятки.
— Его нельзя трогать, — предупредил Алешка.
— Почему? — со смехом удивился актер. Но руки со штурвала убрал. — Развалится?
— Это сигнализация. Как в «Тимуре и его команде». «Позывной сигнал по форме номер один общий». Читали?
— Не только читал. Я даже этого Тимура играл в детском спектакле. Странный был мальчик.