Враг (Изгнанники в плиоцен - 4)
Шрифт:
– Ага, - кивнул Марк.
– В единстве - сила!
– Конечно! Обязательно!..
– разгорячилась Элизабет.
– Такова природа нашего сознания, оно постоянно должно вопрошать и получать ответы. Мучение - когда ответы не совпадают с твоими ожиданиями; и ощущение счастья, если совпадают. Это же элементарно! Мы все созданы для любви, для верности, для добра. И все другие расы, задумывающиеся о вечном, понимают это, даже те, что еще только стоят на пороге овладения метапсихической силой. Вот почему ваши дети интуитивно поняли, где правда, а где ложь. Манион, видно, оказался толковым человеком. Он сумел убедить детей отказаться от участия в
– Но ведь это же _р_а_б_о_т_а_е_т_!
– Да, но с помощью каких методов? Ты что, хочешь загнать их кнутом в царство вечной свободы? А с точки зрения логики я вот что хочу тебе сказать - твой "ментальный человек" неизбежно и резко, a priori, обособится от всех иных форм жизни, существующих в Галактике. Твоя схема грандиозна, но ее искусственность, холодный расчет прет изо всех щелей, впрочем, как и тот тупик, в который загнал себя золотыми ожерельями народ тану.
– Мы можем во много раз увеличить возможности человека, - настаивал Ремилард, - каждый из землян мог бы получить такое же сознание, как и у Джека.
Вот, оказывается, в чем дело, неожиданно осознала Элизабет.
Она в первый раз приблизилась к Марку и тронула его за руку.
– Как ты не понимаешь. У Джека это было совсем по-другому. Он от рождения был такой и никогда не пытался использовать свою способность перемещаться в пространстве с помощью мысли во вред другим. Несмотря на то, что эта ужасная мутация превратила его в изгоя, он всегда утверждал, что он - один из нас. Всех нас! Он - человек!.. Ты представляешь "ментального человека" как идеальное существо, _о_н_ же был мудрее тебя и никогда не скатывался в подобную пошлость. Ментальный - не ментальный, какая разница! Все то же страдающее, любящее, ненавидящее, хохочущее, плачущее создание, обретающее смысл только в единении с подобными себе. Вот почему Джек отказался следовать твоим путем. Он познал истину и разгромил восстание. Вот за что он и его жена - твоя бывшая жена! положили свои жизни.
– При этом оставив меня вдовым, бессмертным и проклятым!
– пошутил Марк и слабо пожал пальцы Элизабет, словно хотел подчеркнуть, что он с юмором относится к этой ситуации. Потом их руки вновь разъединились. В этот момент проснулся Брендан, начал что-то спросонья лепетать.
– Ну, мне пора, - сказал Марк и кивнул в сторону малыша.
– Отнеси его к матери, видишь, выздоровел, проголодался...
Элизабет взяла Брендана на руки, направилась к двери. Марк двинулся за ней следом. Дедра и брат Анатолий, привалившись друг к другу, едва слышно посапывали на рейчатой скамейке. Скрип открываемой двери разбудил их, они тут же вскочили на ноги. Мэри-Дедра сразу заплакала от радости, Анатолий Северинович громоподобным голосом, разбудившим всех в доме, начал читать молитвы. Когда домочадцы собралась в коридоре и зазвучали веселые возгласы по случаю выздоровления малыша, Марк незаметно скользнул назад в детскую.
Огромного роста фигура, задрапированная в темный плащ с капюшоном, надвинутым на глаза, высилась у окна.
– Меня зовут Крейн, - в комнате раздался голос.
– Я - друг Элизабет и ее страж. Вы закончили лечение?
– Как видишь, - коротко ответил Марк.
– И никакого вреда ни ребенку, ни женщине. Отойди от окна, мне надо уходить.
– Ты поднял Брендана до уровня операнта. Теперь сделай то же самое со мной!
– Ты это серьезно?!
– воскликнул Марк и взлетел в воздух. Здесь он завис, потом переместился в сторону окна, замер - черный силуэт на фоне чернильного, усыпанного золотыми и серебряными блестками прямоугольника. Его волосы зашевелились, словно длинные нити водорослей в быстром потоке воды. Над его головой возникло колечко из светящихся точек - оно, опустившись, опоясало лоб на уровне бровей. Марк содрогнулся.
– Если маленький ребенок смог вынести такую процедуру, то я и подавно, - настаивал Крейн.
– Прошу тебя.
Из кончиков волос Марка посыпались искры, он сверкнул глазами в сторону Крейна.
"Ты глуп! Разве ты не знаешь, кто я?"
– Ты - Враг, которому предопределено из века в век соблазнять мой народ. Я слышал о том погроме, который ты учинил в твоем бывшем - или будущем?
– мире, мне известно, что ты помог ребенку. Я знаю все!.. Мне ведомо даже, чем будет наполнена твоя вечная жизнь. Я провижу твой удел на протяжении многих эонов. Помоги мне, и я помогу тебе.
"Я не нуждаюсь в помощи".
– Тебе скоро понадобится поддержка. Мое преимущество в том, что я знаю о тебе все. Ты же обо мне не знаешь ничего. Именно рыцари моей гильдии хранят митигатор, который не дано изготовить даже ученым Галактического Содружества. Переделай мое сознание, подними меня до ее уровня, и я отдам тебе митигатор. Клянусь Таной!
За окном посветлело. Из-под руки, на запястье которой поблескивал золотой браслет, брызнули лучи солнца, наступил день, и с новым светом тело Марка растворилось в воздухе, только лицо еще несколько мгновений светилось в окне, недоверчивое выражение появилось на нем. Марк силился что-то сказать...
Крейн торопливо добавил:
– Я не лгу. Нам надо встретиться еще раз.
Лицо Марка окончательно исчезло из виду.
Брат Анатолий, человек опытный, много повидавший, заметив, что Элизабет, несмотря на радость, охватившую всех живущих в доме, находится на грани нервного срыва, тут же увел ее на кухню, где было пусто, жарко; здесь вкусно пахло только что испеченным хлебом.
– Выздоровление Брендана - великая радость, - произнес он, усаживая женщину за широкий, сколоченный на козлах стол, - однако и вам следует отдохнуть.
Монах засуетился, принялся готовить ужин - завтрак?
– поджарил яичницу, разогрел лапшу с уткой, нарезал теплый хрустящий хлеб, поставил банку с клубничным вареньем. Пока Элизабет ела, он без конца восхищался и славил подвиг, который совершили они с Марком. Элизабет пыталась вставить хоть слово, однако монах мало что понимал в профессиональных вопросах. Тем не менее такой, не имеющий примера на Многоцветной Земле успех Анатолий Северинович был в состоянии оценить. И намекнул, что во время лечения жизнь самой Элизабет не раз была под угрозой и его, в общем-то, больше радует не целительная сила программы - что, конечно, важно само по себе, но в большей степени ее решимость работать не щадя себя.
– Какое это имеет значение, брат, - ответила Элизабет.
– Главное, что дело сделано и сделано хорошо. Боже мой!.. Я даже передать не могу, как радостно на душе. Чем я занималась, когда попала в плиоцен? Всякими неинтересными мне проблемами, в которых я толком и понять ничего не могла. То ли дело целительство, меня этому учили, да и кое-какие способности у меня есть. Вот результат...
Анатолий Северинович хлопотал у плиты, где стояла кофеварка.
– Я бы назвал все ухищрения, с помощью которых вы поставили на ноги Эйкена Драма, детским лепетом, - заметил он.