Враг моего отца
Шрифт:
— Если что — жду вас в скайпе, — напомнил он, и мы направились к такси.
Пока собиралась с мыслями спросить Славу о неприятностях, что организовал ему отец, полезла в свой Инстаграм. Последнюю неделю я активно писала своим подписчикам, выкладывала фото себя и Славы на террасе, прогулке, честно признаваясь — лечусь от боязни прикосновений любимого человека. Неожиданно, но скандал с моим отказом в съемках потонул в лавине позитивных реакций. Мой агент писал, что получил множество запросов на интервью, статьи и съемки в шоу. А это значило — моя жизнь не кончена с тем отказом.
— Так какие
Слава сжимал мою ладонь, вглядываясь в дорогу впереди.
— Как скажешь, — ответил рассеяно.
— Все нормально? — насторожилась я.
— Как обычно, — перевел на меня кристально честный взгляд. — Уже скучаю по нашей спальне там, в лесу… Теперь придется кричать на всю виллу Марики.
По ощущениям, я залилась краской до самых ушей. Наши со Славой ночи спокойными были лишь под утро. Мне даже удалось его отвязать вовсе, но позволить касаться себя все еще не удавалось. Данил говорил, что это из-за страха потери контроля. Секс со Славой был для меня новой территорией, и связываю я его еще по привычке, а прикосновений боюсь, потому что опасаюсь потерять сцепку с реальностью. А дальше все шло по цепочке — опыт неудачных отношений перетекал в страх потерять настоящие, хотелось быстрее проскочить этот барьер, я злилась… Но у Славы откуда-то было это внутреннее спокойствие, которым он меня заражал. Иногда подкалывал, заставлял злиться еще больше, но в итоге добивался лишь моего озарения и признания, что спешить нам некуда.
«Я не откажусь от тебя», — обещал каждый его поцелуй. И я задерживала дыхание от необходимости верить.
А еще Данил сказал, что мы пройдем свой путь только тогда, когда я позволю Славе меня связать…
=41
— Слав, — начала осторожно, — что отец устроил тебе за проблемы?
Он вздернул бровь в своей манере, переводя на меня взгляд:
— Так, письками померялись…
— И? — хмурилась я.
— И ничего. У меня больше.
— Слав, — закатила я глаза.
— Проехали, Кристин, — усмехнулся он. — А с чего это он рассказал? Начинает верить?
— Поверил! — горячо выпалила я. — Поэтому и переживает! — И снова эта его загадочная усмешка, заменяющая все объяснения. — Слав, не опасно для тебя?
— Нет, — прикрыл он глаза. — Все хорошо, я все уладил.
Ничего не оставалось, как верить своему мужчине на слово. И надеяться, что двое важных для меня людей смогут решить старые вопросы.
Из Лиссабона будто и не уезжали вовсе. Так странно полосуют наше время и жизни поездки в разные города. Такой простой рецепт вечной жизни или невероятного ее продлевания.
Я ловил себя на мысли, что планирую… что-то дальше, меняю в уме, перестанавливаю привычное. Могу ведь дать Кристине все, даже с чертовым Куваевым встречусь — плевать. Хотелось жить и не мотать отведенное время, а копить, складывать, чтобы потом доставать и любоваться. Интересно, что она захочет, куда? Тихий домик в лесу, как у Дана, или квартиру в шумном мегаполисе? Но пока не спрашивал, копил чувства к ней, собирал, истекал ими, как ожиданием вечера и ночи. Мне уже и не нужны были эти попытки — я понял одну вещь:
Я слушал Марику, трещавшую рядом, и лениво перебирал волосы Кристины, лежавшей у меня на коленях. За окном уже стемнело, в гостиной собралась знакомая толпа, вкусно пахло пастой и пиццей, а с улицы — призывно табаком.
Но, кажется, я бросил курить. Легко, само собой… как и трахаться.
Я занимался любовью вот уже неделю. Не знаю, кто там что сегодня праздновал — Марика снова путала итальянский и испанский, щедро сдабривая русским — но я праздновал сегодня именно это. И в подкреплении мыслей поднес к губам ладонь Кристины.
— Сла-ва, у меня к вам тет-а-тет. Пойдем?— затараторила на русском моя режиссерша. Думала, что чем быстрее сказать, тем лучше я пойму.
— Тет-а-тет? К нам? — «тупил» я.
— С Кристиной.
— Тш, Рика, она спит, — попытался отнекаться.
— Не сплю, — подскочила Кристина. — Пойдем!
Готов был обматерить Марику за эту неуемную энергию сегодня, но, стиснув зубы, поплелся за девчонками на террасу. Сегодня было тепло. На горизонте подмигивало огоньками кораблей черное водное пространство, снова заходил на посадку самолет, к которым уже привык. Марика с Кристиной о чем-то уже болтали в ожидании меня.
— Рика, гоняешь меня, старого-больного…
— Я хочу, чтобы вы снялись у меня в фильме, — рубанула она возбужденно.
А меня «закоротило»:
— Что?!
— Вы — уникумы, — заговорила Марика серьезно. — Когда только ты начал бегать там с телефоном, звонить врачу, пока Кристине было плохо, я поняла — это настоящее!
— Что настоящее? — нахмурился я.
Захотелось схватить Кристину в охапку и, извинившись за свою полоумную подругу, свалить в спальню.
— Ты и она, Фома! Разуй глаза! Девочка подпускает только тебя! Вы просто мечта!
— Так, погоди! — рявкнул я, зверея.
— Марика, расскажи, что ты хочешь, — перебила меня Кристина.
Я перевел на нее взгляд — сосредоточенно кусает губы, сама — бледная, одни глаза черные блестят.
— Я хочу, чтобы вы снялись в моем фильме. У меня не было еще таких актеров, такой истории! — заговорила проникновенно испанка. — Ты и он, и ваши ритуалы…
— Какие ритуалы? — моргнул я.
— Ну ты же ее не трогаешь, — вскинула она руки, возбужденно жестикулируя. — Сел сам, Кристина на тебя, как птичка на жердочку, потом осторожно касаешься, ждешь, чтобы она позволила, прислушиваетесь…. Это — нереально!
Да когда она все это успела заметить?!
— Ты хочешь, чтобы мы трахнулись на камеру?! — взбесился я.
— Слав, — укоризненно глянула на меня Кристина.
— Я хочу, чтобы вы занялись вашей любовью на камеру, — ничуть не смутилась Рика. Напирать она умела.
— Она — наша, Рика, правильно, и я не готов ее ни с кем делить, — цедил я, еле разжимая зубы.
— У меня все такие, Фома, все делятся сокровенным!
— Я не буду…
— Слав, подожди, — положила мне ладонь на плечо Кристина. — Марика, продолжай…