Враг моего отца
Шрифт:
Пиздец мне. Я понял, к чему он.
=36
Кристина станет для меня самым изматывающим призом. И самым адским наказанием. А Дан, вероятно, поможет это все выдержать. Потому что это двойная терапия. Нам обоим нужно развить доверие друг к другу, только ей для этого нужно развязать меня, а мне — не связать ее.
Кристина задумчиво грызла нижнюю губу, а я любовался ее румянцем. Хотелось схватить ее, перекинуть через плечо и утащить на терапию прямо сейчас. Мне хотелось всего и сразу, и это тоже станет проблемой — я потерял много времени, мне даже не тридцать… Странно, что только сейчас вдруг качественный багаж вызвал озабоченность. Что я ей могу дать,
— Данил, спасибо, — сжала мою руку Кристина, — мне немного непривычно быть под таким пристальным вниманием…
— Мы даже не на съемочной площадке, Кристин, — покачал головой Дан. — Никакого внимания. Мое задание — просто ответить на ваш запрос. Зачем нам тратить время на его проговаривание, если вы с ним приехали? А дальше — только по мере вашего обращения. Можете хоть вообще ко мне больше не приезжать…
— Что? — встрепенулся я.
— Я снял вам домик в трех километрах, — победно улыбнулся Данил. — Но это не потому, что хочу от вас отделаться, нет. Буду благодарен, если вы все же будете приезжать, но чтобы Кристина не чувствовала себя под микроскопом и не ухудшить ваши собственные достижения, я обязан снять с вас пристальное наблюдение. Вы и так справляетесь. Мое дело вам просто подсказать и направить. Ко всему остальному вы придете сами.
Вот теперь глаза моей девочки заблестели, улыбка стала расслабленной, будто вино, наконец, догнало ее.
— Спасибо, — выдохнула она с облегчением.
С Даном мы попрощались, когда стемнело. Такси доставило до места за пять минут, и вскоре я завел ее в наш домик. Похожее шале, только меньше —одна гостиная с камином, шикарная лаконичная спальня с раздвигающимися дверьми и огромная ванная. Ну просто терапевтическая арена в каждом углу! Аппетит разыгрался зверский, но впервые я не мог определять развитие событий. Мне нужно было чувствовать свою женщину на все сто. Она еще не предложила, а я уже чувствовал себя связанным. Буду расплачиваться за всех мужиков, причинивших девочке боль. Мда…
— Слав, — вернулась она с обхода владений. Глаза отражали блики от зажженного камина, на губах улыбка — достойный приз за все мои переживания.
— М? — затаился. Пальцы аж покалывало в нетерпении ее сцапать, а я только улыбался…
— Я хочу честно — я не готова сегодня снова тебя связывать, — и она опустилась рядом на диван. — Начинаю переживать, мне страшно, что не выйдет, что я…
— Откатишься, — подсказал холодный терапевтический термин.
— Именно.
И тут меня развернуло на сто восемьдесят:
— Кристин, я же говорил, что не буду тебя жалеть. — Она раскрыла ротик, хлопая глазами, но в меня будто бес вселился: — Ты сейчас будешь бояться до второго пришествия, а я детей, между прочим, хочу.
И я не врал. Просто взял все, что лезло изнутри, и вытащил перед ней. Потом сгреб в руки и понес в спальню.
Да, все это напоминало больше разминирование опасной бомбы, когда ни черта в этом не смыслишь и дергаешь за все провода разом, но оно того стоило. Кристина позволила ее раздеть и отнести в ванну. Розовая пена с блестками пришлась как нельзя кстати — ну чем не антураж для всего происходящего? И главное — ни тени сомнения внутри, как и всегда.
— Знаешь, после того как я вышел из тюрьмы, не могу остановиться — не торможу, не откладываю, если вижу цель…
— Сколько ты там был? — тихо спросила она, лежа на моей груди в пене, так похожая на фею.
— Три года, потом амнистия… И ничего никогда не уходит в прошлое, оно стоит в шаге за спиной и при любой возможности похлопывает по плечу.
— Это точно. Но теперь мне кажется, это не так уж и плохо… Даже совершенно точно — хорошо.
— Никогда не носил брекетов, — я улыбнулся, рисуя в воображении улыбку Кристины с пластинкой.
— А я, представляешь, надела их, когда Рамиль только удочерил меня — до этого не было возможности. — Упоминание имени Куваева уже значительно менее болезненно скребло по душе, но все еще доставляло дискомфорт. Интересно, она вознамерилась вынудить меня притерпеться? — Как я мучалась — не представляешь! А когда сняла… ммм… я говорила днем и ночью!
— Да, что-то типа того, — потерся носом о ее шею.
Потом молча поднялся и потянул свою фею из пены.
Кристина лежала посредине большой кровати, утопая в мягком одеяле, и снова вызывала у меня оргазм мозга. Я осторожно обтирал ее полотенцем, пожирая взглядом маленькую грудь и сглатывал слюну, как псих. Следующим по плану было вытащить ее платочки из чемодана, но мне пришла в голову другая идея. Я склонился к ее животу и коснулся губами чуть ниже пупка.
— Не «холодно»?
— «Жарко», — охрип ее голос.
— Такого стоп-слова мы не обсуждали, — улыбнулся.
— Оно не «стоп»…
Я усмехнулся и вернулся к задуманному. Не касался ее руками, даже убрал их за спину, а вот губами и языком позволил все.
=37
Теперь была ее очередь метаться у меня по кровати, тут уж я себя не сдерживал, возвращая ей долг.
— Слав, — со стоном выдохнула она, — попробуй руками…
— Что? — улыбнулся.
— Пожалуйста, хочу твои пальцы… Говорят, это кру-уто…
— Правда? — дразнил, хотя внутри все сжалось — моей девочки никто не касался руками?
— Говорят…
Когда коснулся ее пальцами, она вздрогнула. Вот и красный проводок… Погрузить в нее большой стоило адского терпения, но с губ все равно сорвался глухой стон. Только она вряд ли услышала за собственным.
— М-м-м… — подалась бедрами вперед, впиваясь пальчиками в одеяло.
И я пустился в чувственные исследования, уже ничем не сдерживаемый. Бомба, кажется, рванула и вынесла остатки страха, превращая нас в почти нормальных голодных любовников. Почти… Я все еще не касался ничего, кроме ее сердцевины, ну а что еще нужно? Да, хотелось схватить и трахнуть до звезд перед глазами и ее криков, но и происходящее меня устраивало… почти. Потому что ее дрожь, стоны и тяжелое дыхание окупали ограниченность с лихвой. Кристина была голодной… доводить себя ласками и позволить довести себя мужчине — совсем не одно и то же. Она взорвалась в моих руках с такой силой, что я едва не последовал за ней, настолько «подключился» к ней, слился с ее эмоциями и впустил себе под кожу.
— Слав… — прошептала она на вдохе и зажмурилась, сдерживая слезы, — ты — лучший…
— Свяжешь?
Надеялся, что нет, но она только судорожно вздохнула и потянулась к платку. Ладно, не так быстро… Я ловил ее подбородок губами, празднуя последние минуты свободы, пока она вязала мне руки. И она попалась в ловушку и повелась на поцелуй — не могла перестать целовать, смешиваясь с ее собственным вкусом на моих губах.
Болезненное удовольствие разлилось в венах, руки напряглись, впиваясь пальцами в ткань в предвкушении. Снова привычный клубок страхов вспорол грудь, и я задержал дыхание. Сердце шарахало в висках молотком, воздуха резко стало не хватать — я ведь знал, что меня ждет, и даже сразу не заметил, что Кристина не связывает мне ноги. Вместо возни со вторым платком она принялась возиться трясущимися руками с презервативом, потом обхватила член и медленно на него опустилась. Я согнул ноги в коленях, стараясь оказаться как можно глубже, и Кристина вскрикнула. Ее мокрое тело, возбужденная грудь и открытый рот хорошо отвлекали от собственной агонии. В кои-то веки не для себя, да, Багратов? Для нее… Не испугать, не навредить, сделать все, чтобы осталась…