Враг моего отца
Шрифт:
— Слав, — прошептала она, — я в восхищении…
А в каком я!
Когда она склонилась и поцеловала надежно зафиксированную ногу в области подъема, я зашипел сквозь стиснутые зубы, а каменный член болезненно уперся в плотно намотанное на бедра полотенце. Когда она прикусила тонкую кожу, я зарычал.
— Ух ты, — усмехнулась она и поползла ко мне. Не касаясь, приблизилась к лицу и склонилась ниже: — Я в тебя верю, Слава… Ты мой герой…
Но не успел я возмутиться, она меня поцеловала. Сначала это было робкое касание губами, но стоило мне податься к ней, она кусанула меня за губу и влетела
Я ведь тоже любил пожестче, поиграть вот в такие игрушки… Но от Кристины не ожидал. И та роль, которую она отвела мне, была незнакома. Все решения я всегда оставляю за собой, делаю беспомощными других… Эта же… она меня переиграла и бросила в какую-то незнакомую агонию такого дикого желания, которое рвало к чертям сухожилия.
Кристина перекинула через меня ножку и опустилась бедрами туда, где уже просто все должно было вот-вот воспламениться.
— Блять, Куваева! — взывал я.
— Тебе больно? — обеспокоилась она.
— Да, моему самолюбию сейчас просто невыносимо, — процедил сквозь зубы.
— Сейчас-сейчас, — усмехнулась она. — Не знала, что оно у тебя в столь уязвимом месте…
— Оно у всех в уязвимом месте, — и я осторожно подкинул ее на себе, вынуждая упасть мне на грудь. Мои мокрые пальцы впивались в платок, плен сводил с ума.
— Тш, — усмехнулась она порочно.
Твою мать, кто эта девушка?! Если португальский портвейн способен на такие превращения, я, пожалуй, перееду в Лиссабон!
— Ты всегда такая, когда напьешься? — Я дернул коленями, чтобы хоть как-то себе помочь.
Она не ответила. Вместо этого соскользнула с меня и потянула с бедер полотенце.
Ни с чем несравнимо… Я не знал, как реагировать. Все полюса чувственно переплелись друг с другом, рискуя познакомить меня с оргазмом мозга. И я не был уверен, что переживу его. Быть в полной власти незнакомой женщины и желать только одного — облегчения давления спермы на мозги. Кристина облизнулась и коснулась горячей ладошкой члена, обхватила, сдавливая до болезненных ощущений. Показалось, свет мигнул и сдал позиции тьме, которая сгустилась, выпадая в осадок на коже капельками влаги.
— Кристина, — простонал, запрокидывая голову и сдавленно зарычал, когда почувствовал на головке ее рот. Пальцы на ногах подогнулись, меня скрутило дугой от одного ее движения. Будто я был не прожженным пресыщенным любителем остренького, а ботаником-девственником. — Твою мать! Твою мать! — срывалась с губ непристойная молитва, пока она, мать ее, сосала мой, мать его, член! Кристина?! Я точно не сплю?! А она вообще так могла все время? Мне нельзя трогать, значит… ТВОЮ МАТЬ! — Крррис! Я сейчас кончу…
Ее пальчики больно впились в бедра ноготками, беспощадно оставляя полыхающие полоски, и она выпрямилась. Снова перекинула через меня ногу и замерла, медленно облизываясь. Воздух со свистом вырывался из ноздрей, я едва сдерживал порыв себя освободить, чтобы схватить
Я в ее руках…
— Кристин, — позвал хрипло, — ты лучшая, малышка…
Вот уж не ожидал, что она польщенно улыбнется, а потом приподнимется и сама опустится на мой член.
Как я не вырвал эти железные прутья — понятия не имею. Меня просто рвало и метало, как на сеансе экзорцизма. Не в силах схватить ее и управлять, как привык, я изнывал от жажды насадить ее на себя, установить свои правила, но все, что мне оставалось — сцепив зубы, подчиняться ей. Она мучала меня медленно, осторожно, будто насаживалась на фитилек горящей бомбы, и это было недалеко от правды.
— Давай, давай, давай… — подгонял, и она слушалась, ускоряясь, опускаясь все ниже, поддаваясь моему напору и окончательно лишая разума. Все, ради чего я сейчас жил, дышал и двигался — это она. Сжала весь мой мир до площади этой кровати, которая вот-вот рассыплется, не выдержав моего очередного рывка из узлов. — Да, да… Да!
Только это были не все сюрпризы. В последнюю секунду эта бестия вывернулась, соскакивая, и приняла меня в рот. Над головой красноречиво треснули прутья, когда я дернулся от взрыва такого концентрированного удовольствия, что, казалось, не выдержу. Вцепился пальцами в матрас, остатками мозгов опасаясь ударить ее болтающимися в петлях платка трубками. Икея — моя спасительница! Теперь только там буду покупать кровати…
Я даже не сразу понял, что Кристина уже стояла рядом, обняв себя руками.
— Ты чего? — будто кто-то чужой заговорил моими губами. — Сюда иди.
Она села на край:
— Как-то так…
— Это было круто, — соврал я. Это был пиздец. Я еще не понимал почему, но то, что я не хочу так больше — совершенно точно. Если бы эта женщина не была Кристиной передо мной — я бы ее прибил.
— Правда?
Нет.
— Да. У меня сил только нет.
— Я сделала больно тебе… — и она скользнула холодными пальцами по царапинам на бедрах. Не уверен что то, что она сделала со мной, можно назвать так просто. Больно как раз не было, но лучше бы было. Я, наконец, нашел в себе силы сесть, нервно выпутываясь из платка. Хотелось вызвериться хоть на что-то. — Слав, прости… — глухо прозвучал ее голос.
— Замолчи, пожалуйста, — прорычал я. — Мне не за что тебя прощать… — Чувство, что веду себя по-идиотски, не давало покоя. Что такого она со мной сделала? Почему это было так… оглушающе?! Хотелось закрыться где-нибудь и… — Хочешь что-нибудь? Пить? — поднялся с кровати и направился за джинсами.
Она не ответила, а я не стал переспрашивать. Я просто бежал. Уже в кухне замер, прислушиваясь. В саду все еще отдыхал народ, поэтому я вытащил дежурные сигареты с подоконника и направился в другую сторону двора ближе к калитке прямо как был без футболки. Тело горело и плавилось — давно у меня не было такой качественной разрядки, но было чувство, будто меня изнасиловали. Именно…