Враг моего сердца
Шрифт:
Скоро Вея ушла, сказав, что коли понадобится, то будет в соседней небольшой, как раз для неё предназначенной клетушке. Переодевшись, Елица замерла на своей лавке, слушая тишину чужого терема. И тепло было в хоромине, только тонкая струйка прохладного ночного воздуха текла через приоткрытый волок окна — а по коже так озноб и продирал. Прошёл кто-то мимо двери — и молчание разлилось вокруг. Начала она было погружаться в дремоту, как снова услышала тихие шаги. Насторожилась, чуя неладное, потому как не в стороне они прозвучали, а приближались уверенно. Приподнялась на локте, тревожно вглядываясь в сторону двери — и не зря. Та приоткрылась, впуская тусклый свет снаружи. Перекрыла
— Не спишь? — проговорил Гроздан тихо.
— Уходи, — ответила Елица, холодея от невольного страха.
Ведь не просто поговорить пришёл. Разговоры и до утра потерпели бы. Княжич сделал ещё несколько шагов внутрь и закрыл дверь. Стало так темно, что не сразу вновь его разглядеть удалось. А как проморгалась Елица — он уже совсем рядом стоял, нависнув над ней.
— Уйду, когда сам решу, — в его голосе послышалась угрожающая улыбка.
Черты лица княжича проступили сквозь мрак. Глаза блеснули от скупого света месяца, что тонкой полоской падал на пол у лавки. Гроздан снял рубаху и отбросил её на скамью. Елица села, отшатнулась к стене — да бежать некуда.
— Прошу, уходи. Не время…
— Самое время, — он опустил одно колено на постель. — Ты ж не девица уже. Да и до женитьбы ждать уж больно долго. Невмоготу.
Она ударила его по руке, когда к ней протянул. Княжич зашипел коротко, а после хмыкнул и за ворот рубахи её поймал. Дёрнул к себе, заставив приподняться.
— Не ярись. И всем хорошо будет.
Крепким поцелуем он запечатал внутри все возражения, что могли бы сорваться с губ. Елица успела только воздух хватануть и вцепилась в плечи его, силясь оттолкнуть хоть немного. Гроздан обхватил ладонью её шею, чуть сжал, угрожая — дышать стало вовсе тяжко. Одним толчком он опрокинул на лавку и навалился сверху. Задрал рывком подол, всё нетерпеливее шаря под ним и отшвыривая руки Елицы, которая пыталась его остановить. Она всхлипнула, теряя силы в молчаливой и даже тихой борьбе, что со стороны, верно, на возню походила. Но как ни тяжко было когда-то отбиваться от Ледена, да ярость неуёмная сил придавала. А тут просто было страшно и в то же время морочно, словно не с ней всё происходило.
— Всё равно моей женой станешь. Не сейчас, так позже, — жарко забормотал Гроздан, торопливо развязывая гашник.
Раздвинул колени Елицы, но она усилием сумела свести их. Ударить попыталась снова, да княжич руку поймал, прижался губами к ладони, провёл языком по пальцам. Грубым рывком он заставил распахнуться ещё раз и тут же между умостился, не давая вновь закрыться.
— Ну же, — прошептал в ухо, спустился горячими поцелуями по шее. — Не противься. Не отталкивай, люба моя.
Он распустил завязку на вороте Елицы, оттянул его вниз, стаскивая с плеча.
— Оставь меня, добром прошу, — она всеми силами ещё попыталась отстраниться, прикрыть оголённую грудь, уже чувствуя, как прижимается он налитой твёрдой плотью.
— И что ты мне сделаешь? В моём-то доме?
Гроздан в очередной раз пресёк сопротивление и вошел рывком, пальцами сминая её бедро до боли. Замер, тихо выдохнув, почти застонав. Всё внутри сухим жжением обдало. Она закусила губу, вперившись в сводчатый потолок над головой. Защипало глаза слезами, что готовы были пролиться. И две холодные дорожки пробежали по щекам за шиворот.
— Моя теперь. Кто поспорит? — Запорхали
Вобрали сосок, и юркий язык обвёл его медленно. Но никакого, самого малого удовольствия не вызывали его пылкие ласки. Елица только слезами давилась, распластавшись под ним. Всё равно теперь стало. Пусть берёт, за чем пришёл, и уходит наконец. Гроздан толкнулся ещё раз, словно утверждаясь в ней накрепко, и задвигался размеренно и сильно.
Он целовал её плечи, сжимал грудь ладонями, оглаживал колени и лодыжки, пытаясь, верно, хоть чем то заставить распалиться в ответ. Да кожа словно онемела, не чувствуя ничего, а в голове стало пусто-пусто. Ни единой мысли. Только размашистые толчки, которыми княжич вколачивался в неё, не давали совсем уж забыться.
Наконец Гроздан замер, легонько содрогнувшись от блаженства, что пробежало по его телу. Не удержал тихого стона. Отстукивали маленькими молоточками по вискам мгновения нежеланного соития. Княжич опёрся ладонью о лавку, внимательно глядя в лицо Елицы, а она даже и взгляд его встретить не пыталась.
— Посмотри на меня, — княжич провёл пальцем по её губам, чуть проникая между ними. Елица отвернулась сильнее. Гроздан качнул бёдрами, ещё оставаясь внутри, и легонько шлёпнул по щеке. — Посмотри, я сказал!
— Видеть тебя не могу... — процедила она.
Запахнула ворот, ещё чувствуя на груди следы его губ, и сомкнула колени, когда княжич выскользнул. Между бёдер теперь горело от грубого вторжения, к которому её тело вовсе не было готово.
— Ничего, — усмехнулся зуличанин, завязывая надетые снова порты. — Все вы поначалу гордые. Хочу, не хочу. А всё равно будет так, как я скажу. Да ещё и сама звать начнёшь.
Он натянул рубаху и ушёл, больше ничего не сказав. Елица полежала ещё в той же позе, в которой Гроздан её оставил. А после, словно оживши, встала резко, сняла рубаху, вытерлась ею с ненавистью там, где остались следы его семени — и в угол зашвырнула. Переодевшись, кликнула из соседней клетушки сонную Вею — и та умчалась посреди ночи за тёплой водой. Пока переливала её в глубокий ушат, позёвывая и недоумевая, верно, зачем княженке понадобилось помыться так поздно, Елица велела:
— Трав мне раздобудешь, каких скажу.
Наперсница, наконец проснувшись совсем, нахмурилась подозрительно.
— Худо тебе? Захворала?
— Худо не представляешь, как. Княжич приходил.
Вея и глаза округлила, а после хлопнулась на лавку тут же, прикладывая ладонь к губам.
— Это что же?.. — пролепетала.
— Не спрашивай. Трав раздобудь.
Женщина закивала только, выслушала приказ да и скрылась с пустым ведром за дверью. Уверенной можно быть: ничего не перепутает. Только пришлось ей и лишние травы назвать, чтобы не сразу другие бабы в доме догадались, зачем ей такой сбор. Может, и разумеют, конечно, потом. Да неважно это.
Елица отмылась яростно ото всех прикосновений Гроздана. Ополоснулась и натёрла себя лыковой мочалкой снова, до красноты кожи, до лёгкого жжения. После только снова легла, да уснуть уже не смогла. Всё прислушивалась, не вернётся ли Гроздан — вдруг не наигрался? Но княжич-то, верно, уже спокойно спал с своей опочивальне, ничем не терзаясь.
Утром принесла Вея травы нужные, как и обещала. Ничего не забыла. Разложила их на столе, то и дело косясь на Елицу, которая заканчивала плести косы, попутно посматривая на аккуратные, собранные явно умелой рукой пучки. Скоро приготовила и отвар нужный — выпила, сколько требуется, а остальное оставила. Коли случилось так, что семя княжича внутри неё утвердилось, то за один раз не вытравишь.