Враг моего врага. Том 2

Натали Р.

– Да, господин Шварц, – несчастно промолвил т’Лехин.

– Видел рисунок на моем корабле? – у адмирала булькнуло в горле, и Хайнрих довольно кивнул. – Ага, видел. Мне он кажется неправильным, девка продажная. А ты как думаешь?

Проклятый рисунок т’Лехину каждую ночь снился. Он кажется Шварцу неправильным? Да в нем неправильно все, до малейшей детали!

– Я… согласен с вами, господин Шварц, – просипел адмирал.

– Вот и хорошо, – одобрил тот. – Согласие – основа сотрудничества, – когда Шварц говорил так,

адмирала это пугало еще больше. Чем выше слог, тем больнее будет падать с этой высоты. – Мне в этом рисунке не нравится шитанн. А тебе?

– Мне вообще шитанн не нравятся, – кисло произнес т’Лехин и, спохватившись, почтительно добавил: – Господин Шварц.

– Вот! – обрадовался Хайнрих. – Мересанец смотрелся бы лучше, правда?

– Разумеется, мы лучше кровохлёбов, – адмирал почувствовал себя на своем поле. – Во всех отношениях, – он на самом деле так думал. Но заморочить ему голову удалось лишь на короткое время. Он наконец сообразил, в каком именно отношении Шварц предпочитает мересанца шитанн. – Ч-что? Что вы хотите?

Шварц широко улыбнулся.

– Позировать художнику не желаешь?

Т’Лехин подавился и побледнел, кровь отхлынула от щек. Потом вновь прилила, лицо пошло синими пятнами. Капитаны с интересом наблюдали за метаморфозами. Они немного сочувствовали т’Лехину: над тем, кого Шварц избрал жертвой, грех злорадствовать, даже если он враг. Право, адмиралу стоило простить его выступление против Земли хотя бы за то, что теперь Шварц достает его, а не Кита Левица и не Сяо Чжу. Какой смысл терзать своих, когда есть пленник – естественная кандидатура для придирок, злых шуток и стравливания яда? Сейчас Шварц выльет свой яд на не в меру впечатлительного мересанца, потопчется по нему и уйдет удовлетворенный. И все будут до смерти рады: комендант – тому, что потешился, капитаны – тому, что не над ними, а адмирал – тому, что только на словах.

А за соседним столиком, тихо переговариваясь, ждут своей очереди еще четыре иезуита. Заскучавшие епископы теперь, вместо того чтобы лезть с советами и чтением морали к капитанам, промывают мозги мересанцам. Уйдет Шварц – они подсядут к т’Лехину и начнут глаголить о смирении, прощении и утешении. Может, и преуспеют. Чтобы не свихнуться с этим Шварцем, за любую религию ухватишься.

Главное – верить в успех. И Бену действительно повезло. Он вышел из очередного дома Ихстл, где его ждала неудача, и проходил через заснеженный скверик, когда буквально наткнулся на женщину шитанн, уронившую что-то в снег и пытавшуюся шарить в сугробе. На груди у женщины висел закутанный ребенок, и наклоняться ей было неудобно. Бен присел на корточки, разворошил сугроб и выудил магнитную карту – ту, что служит шшерцам и документом, и средством платежа.

– Из кармана выпала, – шитанн наградила его извиняющейся улыбкой и неожиданным поцелуем в щеку. – Спасибо, золотко.

Она шагнула к скамейке, смахнула снег и присела, возясь со своим карманом и заклинившей молнией. Ребенок мешал; она отстегнула его и сунула Бену. Делать нечего – тот взял пухлое одеяльце, внутри которого посапывал маленький вампирчик, сел рядом. Странно было держать на коленях спящего ребенка. Будет ли у него когда-нибудь свой? Если он не найдет Эйззу, то не будет. Что за смысл жениться без любви? Шитанн возилась долго. Он вопросительно посмотрел на нее.

– Может, я лучше разберусь, хирра?

– А ты поймешь, что там к чему? Ой, – она взглянула на него и смутилась. – Ты же не кетреййи, да?

– Землянин я, – он отдал ей ребенка и, найдя слетевший зубчик молнии, подправил его, зажав железными пальцами.

– Что землянину делать в наших краях? – удивилась она. – Космопорты отсюда далеко.

– Я девушку ищу, – вздохнул он. – В космосе познакомились. Она служила в вашем военном флоте.

Шитанн улыбнулась искоса.

– Девушки редко служат в военном флоте. Но я знала одну, – припомнила она. – Эйзза Ихстл, на «Райской молнии» ходила.

У Бена чуть сердце не выпрыгнуло.

– Правда? Вы ее знаете? Боже мой, я ведь как раз ее ищу!

– Хорошая девушка, – сказала шитанн. – Я бы с ума сошла одна в чужом городе, если б не Эйзза. Мой муж был на «Райском громе», я приехала его встречать, а «Гром» не вернулся…

В благодарность за весть об Эйззе Бену захотелось осчастливить эту женщину.

– На «Громе» были выжившие! – воскликнул он. – Может, и ваш муж среди них? Зигленк Арранц, Аддарекх Кенцца, Винк Трагг, Каггер Шшер…

До него дошло. Идиот! Среди спасенных не было ни одного Ихстла.

Она тоже поняла. Заплакала молча, а чуть позже, уткнувшись в грудь Бена – в голос. Ребенок заворочался, и это привело ее в чувство. Вытерла слезы рукавом, расстегнула боковую молнию куртки, достала грудь – прямо на морозе и ничуть не стесняясь Бена. Ребенок сонно зачмокал.

– Ты не там ее ищешь, свою Эйззу, – глухо проговорила она. – Из Сейхка она была.

Точно, Сейхк! Его словно вспышкой озарило: Эйзза ведь упоминала о своем родном городе. Он развернул список, пробежал глазами – да, вот он, адрес в Сейхке! Если бы не эта женщина, он, забывчивый растяпа, добрался бы до Сейхка к концу третьей недели.

– Найдешь ее – передай привет и наилучшие пожелания от Ттеирры Ихстл.

– Обязательно! – с энтузиазмом пообещал он.

Беленькое личико крошечного сумеречника разгладилось, губки выпустили сосок. Ттеирра застегнулась и подняла глаза на Бена. Он был почти счастлив, а она – несчастна и одинока. Он ощутил неловкость.

– А можно я тебя укушу, милый? – прошептала она жалобно. – Ребенок столько сил забирает… Можно, а?

Он зажмурился.

– Можно.

– Пойдем ко мне, – она встала и потянула его за собой. – Идем, здесь холодно.

Джеронимо Натта ворвался в кабинет главнокомандующего без доклада. Рука старичка дрогнула, и драгоценная коньячная капля пролилась мимо.

– Черт побери! – рявкнул он. – Надо стучаться, бога душу мать!

– Не богохульствуйте! – гневно ответил кардинал и, взмахнув полой мантии, сел за стол на место посетителя. – Главнокомандующий, нам нужно серьезно поговорить.

– Ваше высокопреосвященство, у меня нет времени для разговоров на богоугодные темы.

Подобно многим пожилым людям, Ларс задумывался о смерти. Однако специально заботиться о спасении своей души полагал излишним. Бог сам разберется, кому по башке кочергой – и в ад, а кого зачислить в отряд архангелов. Без ложной скромности, он считал себя вполне достойным архангельского звания. И кому, как не ему, беззаветно служившему родине в небе без малого сотню лет? Ну, а если Бог сочтет его заслуги недостаточными, мнение какого-то попа ничего не изменит.