Враг мой (Авторский сборник)
Шрифт:
При подходе к откинутому люку спускаемого аппарата я вижу три фигуры. Свет не зажигают. Рик отдает толстый конверт и исчезает в темноте. Я пытаюсь найти глазами его спутника-драка, но Дуло Рина уже нет. Двое из команды спускаемого аппарата залезают внутрь.
— Ты пассажир? — спрашивает взявший конверт. Я отвечаю утвердительно.
Мне показывают на лестницу, и я карабкаюсь по ней, потом спускаюсь вниз. Меня успокоило то, что рука, сделавшая пригласительный жест, принадлежит человеку. Двое других членов команды встречают меня с непроницаемыми лицами и нетерпеливо жестикулируют. Это драки. Я должен спрятаться под полом грузового отсека. В тайнике меня ждет
— Кабина люкс, — говорит один из драков. Другой, взяв из угла панель, вынутую из пола, добавляет по-английски:
— Полезай. Я узнаю у капитана, какими фильмами ты сможешь развлечься в полете.
Не понимаю я их шуток, поэтому не присоединяюсь к их смеху. Передо мной продажные драки, мне за них мучительно стыдно.
Я сажусь на матрас. Двое драков и человек накрывают дыру панелями и шумно их привинчивают. После этого воцаряется тишина. Я остаюсь в кромешной тьме наедине со своими страхами.
Вдруг эти продажные люди и драки попросту вышвырнут меня в безвоздушное пространство и поделят свои бесчестные барыши, уверенные, что преступление никогда не раскроется? Вдруг карантинные власти обнаружат меня и предадут суду? Если в полете возникнут непредвиденные осложнения, сообразит ли кто-нибудь отвинтить панели и выпустить меня? Или меня сознательно принесут в жертву?
А если я и доберусь до Драко, то не махнут ли там на меня рукой, не запретят ли обратиться в Талман-ковах? Не оттолкнут ли меня как отступника, не прошедшего ритуалов и не занесенного в родовой архив?
Я ощущаю сквозь матрас вибрацию, потом начинает нарастать невыносимый вой турбин. Я зажимаю руками голову, но вой проникает в меня через все поры. Толчок, душераздирающий рев — и меня вдавливает в губчатый матрас. Вскоре все мое тело наливается свинцом, я не могу поднять ни рук, ни головы. Давление все нарастает, я уже кричу от боли. Напрягшись, я переворачиваюсь на бок. Это ощущается, как падение, голова, ударившись о матрас, едва не раскалывается, как дыня при ударе о камень. Я навечно парализован, дыхание становится прерывистым, воздух смертельно холоден, до одеяла не дотянуться...
Так как с боеспособностью? Лучше не задавать больше этот вопрос. Никогда прежде я не летал в космос. Кажется, я сейчас умру.
7
На орбитальной станции двое драков вытаскивают меня, полумертвого, из тайника, натягивают на меня бурый комбинезон и потихоньку выводят из спускаемого аппарата под видом члена экипажа. Потом они молча ведут меня по коридорам, куда-то вниз, через ангары, снова по коридорам. Мгновение — и на мне бледно-зеленая форма, как на всей команде орбитальной станции. Драк и человек, которых я вижу впервые, ведут меня по новым коридорам к гигантскому ангару, в котором готовится к вылету черный корабль раз в пять больше спускаемого аппарата. Человек заталкивает меня в какую-то нишу и снова велит переодеться — на сей раз в серо-черную форму. Драк тем временем мастерит мне жетон-пропуск и следит, чтобы нас не заметили.
— Что ты умеешь делать? — спрашивает меня драк. — Мы должны зачислить тебя в команду.
Я размышляю и отвечаю:
— Умею убивать и оставаться живым.
Драк окидывает меня холодным взглядом. В наш разговор вмешивается человек:
— Наверное, ты умеешь ремонтировать дракское вооружение?
— И дракское, и человечье.
Еще один холодный взгляд — на сей раз человечьих глаз. Драк кодирует мой жетон, проверяет коды маленьким
— Мой друг повозился с кодами и включил тебя в команду корабля «Тора Соам».
Оказывается, корабль назван в честь самого опасного предателя-драка, носившего когда-либо Почетное оружие Айдана! Что за безумие — чтить память изменника из изменников!
— Ты все понял? — Человек торопится.
— Да. Где корабль?
— Там. — Видя мою растерянность, он тычет пальцем в иллюминатор. — На орбите, в сотне кликов от станции. Гавей «клик»?
— Я понимаю.
Он указывает кивком на черный корабль в ангаре. Рядом с кораблем стоит группа важных лиц в сопровождении помощников.
— Это один из шаттлов «Соама». Когда команда начнет грузиться, мы познакомим тебя с нашим другом, который проведет тебя на борт и покажет что к чему. Он нашел для тебя вакансию в команде. Если кто спросит, называй свое настоящее имя и говори, что принадлежишь к шестой бригаде обслуживания. Корабль доставит на Драко дипломатов и почту, так что твои услуги никому не понадобятся. У тебя будет свое спальное место и паек. Не лезь никому на глаза, держи язык за зубами — и все будет в порядке.
Другом контрабандистов оказывается Бинас Пави, офицер с «Торы Соама». Деньги, уплаченные за мой перелет Зенаком Аби, не передаются из рук в руки. Вместо денег человек отдает Пави тяжелый контейнер с единственным экспортным товаром Амадина — «пастилками счастья». С Амадина через всю галактику к Драко тянется цепочка слюнявых грез. У Пави, если воспользоваться человеческим сравнением, дьявольские глаза. Меня стараются никому не показывать, сам я держусь скромнее некуда, но, по-моему, все равно почти вся команда знает, что происходит. Возможно, платы Зенака Аби хватает на всех, а возможно, всем просто на все наплевать. Такого отношения я не понимаю. Те, кто хлебнул Амадина, знают, что смерть неминуемо оставляет кровавые следы. Война рождает собственных детей, чуждых тем, у кого другой родитель. Экипаж орбитальной станции и «Торы Соама» — не воины, знающие с рождения свое предназначение, а специалисты, продающие за деньги свое время.
Корабельный арсенал представляет собой каморку, мастерскую и каюту ответственного, то есть мою. В мастерской верстак и шкафчики с контрольными приборами, инструментами и всем необходимым. Все инструменты новенькие, коробки с боеприпасами ни разу не открывались, почти все оружие корабля лежит разобранное в мешках, в которых было сюда доставлено. То, что распаковано и собрано, либо не чищено, либо вообще не пригодно для использования. Но мне до этой постыдной неподготовленности нет дела. Задачи «Торы Соама» меня не касаются.
Я скучаю в своей крохотной каюте и смотрю от нечего делать человечьи и дракские постановки на своем мониторе. Когда это занятие становится мне поперек горла, я приступаю к играм и окончательно дурею. От отчаяния я начинаю распаковывать, чистить и заряжать корабельное вооружение. Это хорошее занятие, в котором я усматриваю больше смысла, чем в своей миссии в Талман-ковах.
В дипломатической делегации и в команде корабля есть и люди, и драки. Все — и люди, и драки — молоды, слишком молоды, чтобы успеть повоевать на Амадине до установления карантина и покрыться шрамами, как ветераны войны землян с драками. Они служат в дипломатическом корпусе Палаты драков, имеющем цель не выставлять напоказ смертоубийство на Амадине, чтобы политики оставались чистенькими.