Враг неведом
Шрифт:
Поколебавшись, парень забросил за плечи шестистволку и взял в правую руку меч. Несмотря ни на что, ему он доверял больше, чем всей остальной смертоубийственной технике этого мира вместе взятой.
Шлем упёрся в жёсткую мембрану. Шелест. И – солнце!
Он наверху.
Вокруг шумел дикий лес. Самый настоящий, с птичьим многоголосием, с поднявшимся вокруг разнотравьем, с брызгами солнца, раздробившегося о сочную листву. Высоко в небо уходили могучие кроны; а сам люк обернулся полузаваленной не то дырой, не то норой под корнями толстенного дерева, очень смахивавшего на копьерост, только листья пошире
Неторопливо, без резких движений подтянув тело на сильных руках, Твердислав осторожно перекатился на бок и замер в густых зарослях.
Так. Опять мороки? Непохоже… У Аэ всё же можно было догадаться, что всё – искусственное, маскировочный плащ, наброшенный на стальные остовы чёрных домов, где идёт схватка, а здесь… Твердислав осторожно сорвал травинку – колется, на сломе – капелька сока. Сунул в рот, пожевал – обычная лесная трава, девчонки называли её кособрюшьим корнем, потому что могучие звери, всеядные по природе, никогда не обходили стороной делянки этой, в общем-то, ничем не примечательной горьковатой травки.
А ягодка-красника, алеющая под резным, зубчиками, листом, – это тоже морок? Твердислав протянул руку, сорвал. М-м-м… вкуснятина… точь-в-точь такая, как и росшая вокруг клана. И это они тоже подделали?
Но если не подделали, приходилось признать, что он оказался либо за тысячу поприщ от чёрного города, либо… либо даже в другом мире. Кто их знает, этих Умников, на что они способны…
Он лежал долго. Осматривался, оглядывался, в любой миг ожидая знакомого «haile ande faile!». Исайя, услышав эту фразу, поднял было брови, а потом сказал, что, мол, это слегка изменённый древний язык, и фраза значит нечто вроде «привет и пади!» . Не слишком-то приятное такое приветствие, надо заметить…
Поднявшись, Твердислав как мог отметил для себя люк. Разумеется, не затёсами – а особыми охотничьими знаками. Надломленная ветка тут, царапина на коре там… Ведуны тоже отлично умели ходить по затёсам, если понадобится.
Тропы под ногами не обнаруживалось. Что же, на дерево лезть?.. Ничего нет хуже бесцельного блуждания по незнакомой чаще, даже если у тебя вдоволь еды. К тому же непохоже, что где-то здесь поблизости дома-иглы, баррикады и всё прочее. Тихо и покойно. Только теперь Твердислав понял, что дышит необычайно чистым и свежим воздухом, поистине живым, а не прошедшим многократную очистку в фильтрах. Воздух что, тоже морок?..
После недолгих раздумий он решил всё-таки подняться. Рискованно, но… что ж поделаешь. Хотя не исключено, что хозяева этих мест только этого от него и ждут – ничего, поиграем пока по их правилам.
Ни один из многочисленных приборов, вделанных в бока и рукава боевого комбинезона, не торопился поднять тревогу. Не наблюдалось тут ни отравляющих веществ, ни силовых полей опасной для жизни напряжённости, ни радиации в любом её виде. Чувствительные детекторы не улавливали выхлопа недавно прошедшей поблизости техники, судя по всему, не работали в окрестностях приёмопередающие средства, в том числе и с остронаправленными антеннами… и электронная техника не работала тоже. Пастораль, как сказал бы Учитель.
Твердислав без труда вскарабкался по раскидистым ветвям, стараясь не повредить ненароком непривычно мягкую кору. В глаза брызнуло солнце, высокое летнее
Его взору открылась крыша древесного царства. Лиственные великаны поднялись навстречу щедрому светилу, и незаметно было в их бесконечных рядах ни единого просвета. Ни на севере, ни на юге. Ни на востоке, ни на западе. Везде – только лес. Без конца и без края…
Конечно, доверять глазам здесь было нельзя. Когда враг использует мороки, обмануть глаза – легче лёгкого. Руки уже гораздо надёжнее, но не станешь же пробираться по лесу на ощупь?
Так или иначе, Твердислав решил начать обход. Длинными концентрическими кругами, тщательно помечая ориентиры и по возможности держась поближе к дереву с ходом. Лишний раз определился по сторонам света и пошёл считать шаги.
Первый круг – ничего особенного. Лес как лес. Даже птицы есть.
Второй круг, раза в два шире. То же самое. Наткнулся на богатый ягодник.
Третий круг. Увидел дорогу.
Узкая, мало отличавшаяся от тропы, она петляла между лесными исполинами, кое-где проходя даже под сросшимися стволами. Твердислав плюхнулся на живот у обочины и, не жалея глаз, принялся изучать следы.
По дороге ездили на повозках – правда, на узких и с небольшими колёсами. Отпечатались и копыта – тоже маленькие, под стать остальному. А вот и отпечаток сапога! Нормальный сапог, обладатель, наверное, не уступит в росте Твердиславу. Есть и следы поменьше. Вели они все в одну сторону – на юг.
Что ж, на юг так на юг. Все туда, и мы тоже.
Разумеется, по дороге юноша не пошёл. Крался вдоль, не теряя извивистой ленты из виду.
Идти пришлось долго. Сперва Твердислав ещё пытался убедить себя – мол, водят меня здешние хозяева за нос, дурят голову. Но потом решил, что вряд ли – уж слишком нужно было для этого исхитриться. Несложно застлать глаза и заставить кружить по чаще – но только не опытного в лесном деле человека. А уж когда есть дорога, по которой уже не одно поприще отмахал, – как? Если уж Умники способны так глаза отвести – то в этом случае он, Твердислав, не знает способа с ними справиться. Не знает, и всё тут.
Мало-помалу лес стал редеть – а солнце опускаться к горизонту. Похожие, на копьерост деревья уступили место более тонким, не столь высоким, с причудливой корой цвета спелого колоса, пронизанной алыми прожилками. Железа в земле тут много, что ли – а иначе откуда красный цвет?
Вот и кусты пошли. Высокие, в два человеческих роста, листья вытянутые, острые, низ – мягкий, серебристый. Пичужъе царство. Тропа, словно бы кособрюхами протоптанная, – низкий тоннель в сплошной стене зарослей. Согнувшись в три погибели, Твердислав пробирался вперёд. Вокруг становилось всё светлее; и вот наконец заросли кончились .
Он лёг. На открытое место сейчас сунется только глупец.
Впереди был холм. В отдалении блеснула речная гладь. Склоны густо поросли лесом, но не простым – деревья тут казались втрое выше и толще, чем в остальном лесу. А в кронах – какие-то легкомысленные шалашики, сплетённые из живых ветвей и раскрашенные во все цвета радуги, словно специально выставленные на всеобщее обозрение.
Дорога покидала лесные теснины, вела между засеянных незнакомыми злаками полей прямо к древесному городу.