Враг Преисподней
Шрифт:
Однако Белиал Коварный не получил бы такого прозвища, не придумай он возможности вернуться. Тогда-то демоны и создали новую версию Демонических игр, а Старые боги согласились на Демонический пакт, скрепленный Небесным арбитражем. Согласно пакту, демоны не только получили право вернуться, но и закрепили за собой право на души тех смертных, что не принадлежат ни одному из богов Дисгардиума.
Зачем это нужно князьям, я понял, прочитав отдельную главу об экспериментах Диабло. Из всей троицы богов он больше всех переживал, что его последователи лишились души, без которой невозможна генерация веры. Князь надеялся, что, изучив души смертных, попавших в Преисподнюю, поймет, как вернуть потерянное своим адептам.
Название «Преисподняя» пришло из Дисгардиума. Сами демоны поначалу продолжали считать себя народом Андары, но новые души упорно твердили, что провалились сквозь землю в Преисподнюю, и наименование прижилось.
Переселившись сюда, демоны пытались вернуться к прежней мирной жизни, но их искаженная Хаосом сущность требовала большой крови. Воевать было не с кем, и тогда князья придумали, как убить двух зайцев: дать народу желаемое и усилить легионы. Первые шаги в освоении хао уже были сделаны, и стало понятно, что в войнах Преисподняя выкует такую армию, против которой у Новых богов не будет ни шанса — ведь, умирая, воин отдает свое хао победителю, усиливая его, а значит, каждая смерть делает легионы сильнее. Примерно как павшие прислужники Чумного Мора усиливали оставшихся в строю.
Так князья затеяли Большую игру. Разделили Преисподнюю на три равных доминиона, словно порезали пирог на три куска. Каждый день в смертельной битве встречались легионы с двух сторон, по одному с каждой, пока третья отдыхала. Победитель отхватывал кусок проигравшего доминиона шириной в сто демонических миль, а на следующий день дрался снова. Если побеждал и этого противника, выставлял следующий легион — снова против второй…
С кушетки раздался храп — старик Теланд уснул. Закрыв книгу, я вышел из Диса. Завтра у меня очень важный день.
Кровь пульсировала в висках, затылок ломило, во рту пересохло, сердце стучало, как проклятое, но в целом я чувствовал себя намного лучше, чем после выхода из Бездны. Однако признаки переутомления были налицо. Это значило, что капсула грузила мозг куда активнее, и, возможно, время в Преисподней течет быстрее. Интерактивная панель показывала, что моя последняя игровая сессия длилась четыре часа двадцать три минуты — в нее уместилось время на Кхаринзе, тренировка у Оямы, поиски Риона Стафы… и еще несколько часов в Преисподней! Сто пудов, в этом адском плане другой временной поток, и, чтобы понять точно, каково там ускорение времени, нужно выяснить, как давно я расстался с парнями.
Выбираясь наружу, я чуть не споткнулся — ноги ощущались ватными. Но стоило выйти из комнаты в гостиную, почувствовал себя лучше. Оставалось понять, как долго я пробыл в аду.
В гостиной, устроившись в кресле лицом к двери моей спальни и боком к выходу, сидел Рой с планшетом. Голограмма выводила ему изображения с камер наблюдения всего этажа и крыши.
— Алекс, — кивнул он. — Как дела?
— Нормально. Парни не выходили?
— Не-а. Жрать будешь? Мария приготовила обед, но он уже остыл. Разогреть?
— Да не, я сам, спасибо. Тобиаса забрали?
— Да, Вилли отметился. На пути на базу.
— Мне нужно связаться с Тоби.
Рой потыкал по комму и вывел изображение.
— Что такое, Рой? — Вилли смотрел не в камеру, сосредоточенно управляя полетом. — Если не срочное, я перезвоню. У меня два гражданских дистрикта впереди, нельзя задевать их границы.
— Алекс хочет поговорить с Тобиасом.
— Пусть говорит, парень рядом.
— Привет, Алекс! — Лицо Вилли исчезло, там появилась сонная физиономия Ассера. — Получилось?
— Привет! Да, я там. Но у меня непонятки со временем — не засек, во сколько именно туда попал. Как давно мы расстались?
— Э… — Тобиас посмотрел на свой комм, поморщил лоб. — Примерно сорок минут назад. Я сразу вышел из Диса, Вилли уже ждал. Слушай, я тут переживаю насчет вечеринки. Как думаешь, может, мне постричься?
Я хотел сказать, что ежик волос лучше, чем лысина, и стричься не нужно, но ответить не успел. Раздался писк, связь оборвалась.
— Линию начали прощупывать, — пояснил Рой. — Связаться еще раз?
— Да не, я узнал, что хотел. Спасибо.
Получается, время в Преисподней течет примерно в десять раз быстрее, а значит… Черт, бездна! У меня максимум полчаса, чтобы привести себя в порядок и поесть, если я хочу вернуться до пробуждения Теланда и успеть на отбор вербовщика легиона.
Быстро заглотив еду, я принял душ и вернулся в капсулу. До вечеринки в честь новеньких на базе: Риты, Тобиаса и Тиссы, — оставалось часов пять-шесть. А это значит, что у меня есть почти двое суток в Преисподней.
С этими мыслями я вернулся в ад.
Лучина погасла, в доме тифлингов царил кромешный мрак. Мой персонаж все так же сидел за столом перед «Великим исходом».
Некоторое время я пялился в темноту. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем Ночное зрение взяло 93-й уровень. Еще один ап в Преисподней не помешал бы, но проснулся Теланд. Сначала он долго кряхтел, приматывая протез, потом добрался до очага, плеснул в него чего-то, и тот снова разгорелся. И только тогда Теланд увидел меня.
— Хак? — удивился он, зевнув. — Ты еще не ложился?
Я мотнул головой:
— Читал книгу. Доброе утро, отец!
Тифлинг замер, пристально посмотрел на меня. Его глаза блестели в темноте, отражая плещущееся в очаге пламя. Я выдержал его взгляд. Пожевав губами, он сказал:
— Хаккар, мы не желаем доброго утра и спокойной ночи. В Преисподней нет солнца, а значит, и времени суток. На мгновение мне показалось, что ты не ты, а смертная душа, захватившая тело моего сына!
— Прости, отец, память отказывает. Но что тогда я должен был сказать?