Враг в зеркале
Шрифт:
– Здравствуй, Чингиз!
Он узнал меня, недоверчиво ухмыльнулся и в первое мгновение даже как будто сробел. Во всяком случае, я именно так определил тень, мелькнувшую на его лице. Но это было лишь мгновение, тут же сменившееся маской обычного для него спокойствия.
– Здравствуй!
– спокойно поздоровался он.
Чингиз не был взволнован, но татарские узкие глаза его, казалось, на что-то намекали. Не дождавшись от меня вопросов, он повернулся и, прицелившись, метнул нож.
Нож воткнулся сантиметров в пятнадцати выше от центра мишени.
– Хочу с
– Почему бы и не поговорить, - равнодушно сказал Чингиз - Тебя, я слышал, в ментовке обработали, - прибавил он снисходительно, как бы поощряя на разговор сконфуженного приятеля.
– Да, брат Ленчика постарался... Это так... Хочу до конца разобраться во всем бардаке.
Чингиз метнул ещё один нож, воткнувшийся почти рядом с моим.
– Еще бы...
– усмехнулся он.
– Ты чего ухмыляешься? Больше всех понимаешь, что тут творится? буркнул я в каком-то озарении.
Чингиз передвинул пальцем оставшийся на столе нож.
– Разве трудно? Еще когда ясно было. Только откуда же сообразить... если чужая душа потемки?
– Чья душа?
– быстро спросил я.
– Убийцы, - спокойно ответил он.
Я вдруг рассердился.
– Ты со мной тут шутки не шути. Если что знаешь, должен немедленно мне все рассказать, я с собой шутить не позволю!
Я взял оставшийся нож и изо всех сил метнул его прямо в центр мишени.
– Хороший бросок, - похвалил он.
– Зачем мне с тобой шутить, если на тебя только и осталось надеяться, как на Бога или дьявола, - проговорил Чингиз, все так же спокойно. И добавил: - Пойдем ножи возьмем.
Мы пересекли зал и повытаскивали ножи из мишеней. Потом вернулись к рубежу, то есть к столу.
– Во-первых, - нарушил я молчание, - если кто и может знать в городе об убийствах, так это ты, Чингиз.
– Ты мне льстишь. Это профессионал знает все, что имеет отношение к его профессиональной деятельности. Откуда мне знать об убийствах?
– с ухмылкой спросил он.
– Хватит кривляться!
– вспылил я.
– Нам с тобой нечего друг другу мозги пудрить. Кое-что друг о друге знаем.
– Да что мы можем такое знать?
– не спеша протянул Чингиз, примериваясь к броску. Бросил. Нож с мягким стуком вонзился почти рядом с центром мишени.
– Можешь ли ты вспомнить хоть один случай, когда я принимал участие в убийстве?
– он, задавая вопрос, повернулся и смотрел на меня с каким-то пристальным вниманием.
– Да ты что?!
– вскричал я.
– А как же!..
– я замолчал, осознавая, что ни один эпизод, где бы учавствовал Чингиз, да и я, нельзя было отнести к убийству. Как же так, если я всю жизнь был убежден в обратном! Мне казалось, что ни один, ни два... Мне никогда не хотелось считать... Но сейчас ничего не приходило на память.
Чингиз продолжал с каким-то пристальным насмешливым вниманием вглядываться в меня.
– То-то, - отвернулся наконец он.
– Откуда же мне знать? Если бы я что узнал о том, кто убивает наших, думаешь, не отомстил бы? Мы же работали в одной связке, и теперь, потеряв друзей, мне будет трудно жить. Надо вновь думать о заработке. Если только ты не поможешь, - вновь ухмыльнулся он.
– А от гибели наших я сам пострадал больше всех, - добавил он.
– Неужели ты думаешь, что я могу тебя подозревать?
– как-то слишком явно возмутился я.
– Ни за тем же я пришел!
– Конечно, не за тем. Только я думал, что ты обо всем уже догадался.
– Да о чем же!
– Ну, кто убил всех.
– Ты же только что говорил, что не знаешь... Как же я могу? волновался я.
– При чем тут догадки - тут знать надо. А откуда, если никто даже не предполагает. Я вот сейчас ездил знакомиться с семьей отца, хотел повидать Лютого...
– Лютого!
– быстро повернулся Чингиз и твердыми черными глазами уперся в меня.
– Ну да, - растерянно проговорил я.
– Вы же сами мне всегда твердили, а я не верил. Если бы не эти убийства, я бы все равно не поверил, а тут приходится, сам понимаешь...
Чингиз отвернулся и бросил нож, вонзившийся ещё ближе к центру, но с другой стороны окружности.
– Познакомился?
– спросил он.
– Нет. Он давно в зоне. Хотя, кажется, сбежал недавно. Так что скорее всего он в городе, и это его рук дело.
– Лютый на тебя похож? Ты хотя бы фото смотрел?
– Нет ни одной фотографии. Но вы же сами всегда говорили, что Лютый и я - одно лицо...
Чингиз бросил на меня взгляд. Он вообще старался на меня не смотреть, лишь по необходимости, изредка.
– Кажется, все сходится: твой брат Лютый бежит из тюряги, чтобы повидать родные края. По приезде возобновляет связи и убивает своих старых корефанов. Может, за деньги, может, из-за детских обид. Мало ли что в детстве накопить можно? Ему же приходилось делить с тобой власть над нашей бандой. Может, он тебя боялся?
– Чингиз даже воодушевился.
– Может, так и есть: это мы думали, что он сильный, а самым сильным был у нас ты. Не Лютый, а ты, Оборотень, изгнал само упоминание о нем. Знаешь, как в детстве это может быть больно. А тут побег, все кончено с этой цивильной жизнью, остается только оборвать последние нити, свести, так сказать, счеты, наказать... Мы ведь тебя, как-никак, предпочитали. Он был редкий гость... Но меткий, - добавил он и кинул последний свой нож, вонзившийся снизу, сантиметрах в десяти от центра.
Я был, признаюсь, поражен последним доводом Чингиза. Мне не приходило в голову... Наконец, все улеглось по местам.
Я думал об этом, машинально прицеливаясь ножом в мишень. Метнул.
– Всегда ты был самым лучшим, - безнадежно закивал головой Чингиз.
И то, все три ножа торчали в самом центре, вплотную друг к другу... Чушь какая!.. А если Лютый захочет убить меня, или Таню?!.
– А ты не боишься?
– спросил я.
– Может быть. Но может, он оставит мне жизнь?
– ухмыльнулся он и взглянул мне прямо в лицо.
– Как ты думаешь? Я единственный, кто был ближе всех к нему.