Враг
Шрифт:
Телеги стали понемногу замедляться, возницы привстали, высматривая удобное место для стоянки, но Дядько по-прежнему невидяще смотрел куда-то вдаль и словно размышлял вслух:
— Я многое видел в этой жизни, Таррэн. Может, не столько, сколько ты, но все же достаточно, чтобы судить о смерти не понаслышке. За полвека мне довелось повидать немало мертвецов и тех, кто был в одном шаге от прикосновения Ледяной богини. Мне приходилось убивать. И добивать своих же товарищей, чтобы избавить их от мучений. Я видел горящих заживо людей. Видел, как умирают эльфы, гномы, тролли… как дохнут твари, которым в нашем языке и названия-то еще не придумали. Это давно меня не трогает, поверь. Все мы черствеем с годами, становимся грубыми и циничными.
У Таррэна потемнело лицо.
— Мальчика ранил темный?
— Не ранил, — покачал головой Дядько. — Почти убил. Он не успел закончить совсем немного, всего пару штрихов не довел до совершенства, которое вы так сильно цените. Белик редко об этом говорит, ему очень трудно вспоминать, но я уверен, что все то время, которое этот ублюдок измывался, малыш был в сознании. До самого последнего момента. В том числе и тогда, когда медленно убивали его младшую сестренку.
Темный вздрогнул, мгновенно припомнив искаженные мукой лица смертных девушек и новорожденных младенцев, от которых когда-то с отвращением отвернулся даже его отец. Их посеревшие от боли лица, крупные капли пота на висках и кровь, медленно вытекающую из бесчисленных ран. Неужели это повторилось еще раз? Неужели они рискнули снова?! Посмели начать второй круг?!
Таррэн сжал челюсти, с огромным трудом отгоняя от себя пронзительный, до сих пор стоящий в ушах крик: «Не надо! Пощадите хотя бы детей!»
— Сколько было девочке? — хрипло спросил он, холодея от жуткой догадки.
— Семь лет.
— А Белик?
— Всего на год старше. Но для темного это не имело значения: ему зачем-то понадобились именно дети.
— Он мертв? — сухо уточнил Таррэн.
Страж молча кивнул.
— Жаль. Мне бы хотелось с ним потолковать.
— И я бы не отказался, поверь. Но малыш каким-то чудом управился сам, — невесело улыбнулся Дядько. — Он у меня прирожденный боец, настоящий воин, отважный и смелый человечек. Вот только душу ему исковеркали, и я не знаю, сможет ли она когда-нибудь снова ожить.
Эльф коротко взглянул на порозовевшее от волнения лицо Белика и в который раз вынужденно признал, что оно не лишено определенного изящества — тонкие брови, точеные скулы, маленький подбородок с крохотной ямочкой посередине. А еще — глаза. Слегка раскосые, огромные, потрясающей чистоты голубые глаза, которые обладали какой-то непостижимой магией и притягивали к себе как магнитом.
Таррэн уже успел это прочувствовать — тогда, на берегу Язузы, когда Карраш едва не оттяпал ему пальцы, а пацан впервые посмотрел в упор, не таясь. И, хоть эльф вовремя отвернулся, неестественный блеск этих глаз, ставший особенно заметным в темноте, то и дело возвращал перворожденного в тот странный вечер, заставлял напряженно размышлять о причинах. Запал в душу настолько, что эльф рискнул обратиться не только к своему чутью, но и ко второму сердцу. Тому, что мудрее разума. И оно тоже подсказывало, что тут не все просто. Правда, проверить некоторые догадки Таррэн так и не смог: пристальный взгляд этих глаз вот уже который день упорно от него ускользал. Будто Белик заранее предчувствовал, когда эльф повернется, и предусмотрительно отворачивался.
Неужели вот этот человечек сумел когда-то убить перворожденного? И неужели кто-то из темных мог уступить в силе малышу? Или оказался настолько беспечным, что позабыл, насколько опасна бывает загнанная в угол крыса? Даже взрослому, опытному воину стоило немалых трудов задеть в бою великолепных воинов, какими слыли эльфы. А Белик тогда был совсем ребенком, слабым, истощенным и раненым. Провидение подсказало ему момент для нападения? Врожденное чутье? Отчаяние? Судьба или что-то еще спасло малыша от неминуемой гибели?
Таррэн молча покачал головой. Странный мальчишка. Но силой от него не пахло, а аура выглядела такой типичной, что гарантированно не была искажена никаким амулетом. То, что амулет у мальчишки был, темный знал — глиняная висюлька с криво нацарапанным гигантским глазом посередине нередко показывалась в вырезе его рубахи. Знак известного столичного мага на ней тоже стоял, но ни малейшей магической силы эта побрякушка не имела. Эльф проверил. Более того, старого ворчуна Робсила знал лично, причем не меньше пятидесяти лет кряду, и тот никогда бы не опустился до того, чтобы поставить клеймо на таком ненадежном материале, как глина.
Поскольку одно с другим не вязалось, то, скорее всего, мальчишку просто обманули и всучили никчемную подвеску вместо настоящего охранного амулета. А это значит, что он зря уповает на собственную безопасность и…
Белик неожиданно осекся на полуслове, а потом замер, вытянувшись струной и настороженно поводя носом. Секундой позже насторожился и Карраш — тоже застыл на середине дороги, поджав под себя переднюю ногу, как гончая на охоте, и шумно втягивая ноздрями сухой воздух.
— Дядько-о-о…
Страж, молниеносно позабыв про эльфа, развернулся в седле.
— Знаешь, тут дурно пахнет, — еще более странным голосом сообщил пацан, уставившись на опекуна расширившимися глазами. Седовласый приподнялся в стременах, прислушиваясь к подозрительно притихшему лесу, и, неожиданно переменившись в лице, зычно рявкнул:
— Броню надеть! Живо! И скорость прибавьте — немедленно уходим! Белик, ко мне! Гаррон, будь внимательнее — где-то поблизости маг!
Южанин не стал задавать глупых вопросов: когда опытный боец начинает орать таким голосом, тут уже не до выяснения подробностей. Одним движением выдернул из переметной сумы кольчугу, молниеносно надел ее, нацепил шлем и метнулся вдоль череды повозок, предупреждая своих и свирепо рыча:
— Живее, черепахи! Шевелите ластами! Сова, за вами тылы! Аркан, Рыжий, Молот — левая сторона! Ирбис, Лешак, Ирмил — правая! Сонтар, Юрас, присмотрите за девчонками! Актил, что с твоим амулетом?
— Пока молчит.
— Следи в оба!
Воины беспрекословно повиновались и без лишних слов рассредоточились, на ходу надевая тяжелую броню и обнажая оружие. За какие-то секунды караван ощетинился мечами, копьями и арбалетами, закрылся окованными железными полосами щитами, за которыми спрятались уязвимые пассажиры, заблестел сразу несколькими десятками упрятанных в кольчуги тел и резко прибавил ходу, стараясь миновать подозрительное место как можно быстрее. Надо не надо — никто не спрашивал. Может, и нет никакой опасности, но уж если ветеран Бронлора что-то учуял, лучше сто раз перепроверить, чем лежать потом в пыли с простреленной глоткой.
Воины без лишней суеты перестроились, охватив драгоценные повозки плотным кольцом, и, подгоняя скакунов, еще внимательнее зашарили глазами по непролазным лесным дебрям. Место для возможной засады действительно отличное — тенистое, закрытое от любопытных взглядов двумя крутыми поворотами и густыми зарослями на обочинах. Дорога старая, нехоженая, почва размякла после вчерашнего дождя, и колеса повозок постоянно вязли в грязи, с каждым шагом становясь все тяжелее. Где, как не здесь, брать на мечи богатую добычу?