Враги по оружию
Шрифт:
— А потом придут омеговцы, и тю-тю, — вставил реплику Шуруп и, встретившись взглядом с Гарпуном, сгорбился, голову в плечики втянул. — Тас-сзать.
— Москвой подавятся! — Гарпун огладил круглый живот. — Сколько тех омеговцев, и сколько кланов разных. Соберутся вместе и н-нате вам, отродье!
— А еще… — Шуруп отступил на шаг, от беды подальше, и затараторил: — Баскач совет созывает на закате, в ангаре у завода, где обычно. Почти на месте все, велели передать… Хозяин, ты как главный быть там должен. Тас-сзать.
— Ничего
— Извини, хозяин, — Шуруп вцепился в спинку стула, — я не хотел, я…
— Ладно тебе, ладно, — в голосе Гарпуна появились покровительственные нотки, — ты хорошо работаешь и заслужил награду.
На потертый ковер упала монета, покатилась и исчезла меж половиц. Шуруп пополз на ней на карачках и долго выковыривал из щели. Справившись, распрямился и посмотрел на Гарпуна жалобно, без слов. Но Гарпун знал, что значит этот взгляд.
— Рада! — крикнул хозяин.
Послышались легкие шаги — из кухни выпорхнула рабыня и застыла, вытянув руки вдоль боков. Шуруп упал перед девушкой на колени и принялся, причмокивая, целовать ее руки. Рада гладила его по лысой макушке.
Гарпун знал о страсти Шурупа. Коротышка собирался Раду выкупить и жениться на ней, но хозяин заломил цену. При других условиях он продал бы девку, тем более она уже надоела, но так получил в довесок к ней еще одного раба — Шурупа, который ради любимой был готов на все.
В Северное братство входили девять владельцев нефтекачек — меньше, чем в Южное, но все равно сила немаленькая. Все они расположились за проржавевшим жестяным столом. Ангар никто не использовал, под ногами валялись рассыпающиеся в труху железки, а в продырявленную крышу заглядывало темнеющее небо.
Гарпун приехал в грузовике и поразился: он никогда не видел столько сендеров, трициклов и самоходов рядом. Вокруг суетились охранники, поглядывали недружелюбно. Гарпун зашагал к ангару. Его место во главе стола пустовало, а вот на другом конце восседали — он потер веки, не поверив своим глазам, — Хамло, предводитель клана Люберецких кормильцев, и башмачник Горб.
Гарпун устроился на раскладном стуле, обвел взглядом разряженных братьев по клану, обошел вниманием бандитов.
— Говорите, — пророкотал он и хотел было развалиться на стуле для пущей солидности, но понял, что едва умещается на узком сиденье, и скрипнул зубами.
Соклановцы молчали. У тощего Бура дергался глаз, Дэн Дармоед жевал бороду. Поднялся квадратный длиннорукий Жмот, подергал курчавую иссинячерную бороду и взял слово:
— Омега едет к Москве на танкерах, будет большая бойня. Много крови прольется. По нашу душу тоже придут, у них с Южным братством мир. Так-то, беда!
— Ну и что? — равнодушно бросил Гарпун. — И пусть идут. Некроз им в подмышку и шпалу в жопу! Подавятся. Нам эта война только на руку, Москва теперь наша, им топливо больше брать негде, кроме как у нас. Но Жмот продолжил:
— У тебя ж, Гарпун, завод! Заберут же!
— А мы подождем и посмотрим, что будет, — гнул свою линию Гарпун, — Мы-то далеко-то. Пока Омега очухается после Москвы, мы силы и соберем. Но думается мне, не получится у них ничего и зря мы тут собрались.
— Послушай, что другие говорят, они вот, — Жмот пальцем указал на бандитов, сел и насупился.
— Дурак ты, Гарпуша, — вздохнул Горб, — возьмут Москву омеговцы, точно говорю! И по твою душу явятся. Потому что вы все на жопах жирных сидите и про завтра не чешетесь! Кто ее защищать будет? Мы, люберецкие да торгаши! По одному нас — ха! — Он провел по шее. — И привет. А потом вас. Дураки вы, да и только. Гарпун побагровел, запыхтел и изрек:
— Вы всегда на чужих спинах выезжали, шакалы. Кто нищебродов подбивал на нас набегать, а сам отсиживался, а? Думаешь, я забыл? Так что иди-ка ты, Горб, ползуну в зад! Что хочешь делай, людей я своих не дам.
— Это ты зря, Гарпун, — заговорил Хамло. — Пора забыть обиды, потому что это теперь наша общая беда. А вы, — оглядел он собравшихся, — своей головой подумайте. Потом поздно будет.
— Делай что хочешь, — Гарпун встал, перевернув стул, — я своих людей не дам. Всё! — И зашагал к выходу.
За ним, озираясь, последовали Дармоед, Бур, потянулись остальные. Думали они об одном: «Я людей своих угроблю, а сосед на их крови зажирует. Не бывать этому!»
За столом остались Жмот и двое бандитов. Жмот побарабанил по столу короткими пальцами, махнул рукой и тоже зашагал к выходу.
Относительно Южного братства полковник Шандор имел четкие инструкции. Подчиненные знали только, что приказано полковника сопровождать в деревню для заключения мира с нефтяниками — те обязались обеспечить технику Омеги топливом, причем на невыгодных поставщикам условиях.
Возле разваленного города Древних колонна остановилась, и полковник в сопровождении трех офицеров исчез за руинами. У длинной каланчи с черепичной крышей его ждал до синевы выбритый мужчина в широкополой шляпе, скрывающей лицо, были видны лишь его яркие, четко очерченные губы. Полковник пожал протянутую руку, и мужчина оперся о сендер.
— Ласкового солнца тебе, Шандор.
— И тебе, Дим. Есть новости?
— Все готово и организовано. — Дим улыбнулся. — Где мои гарантии?
— Твои гарантии — слово офицера, — сказал полковник, пригладив ежик русых волос. — Ты знаешь: оно дороже золота.
— Посмотрим. — Дим потер широкие ладони, испачканные маслом.
— Ты возглавишь клан и будешь помнить, что обязан этим Омеге. В обиде не останется никто.
— Ага, — Дим потянулся, — кроме главы клана. А что, хватит ему золото ложкой черпать, пусть с другими поделится.