Врата чудовищ
Шрифт:
— Долго я спала?
— Больше недели. Как ты себя чувствуешь?
— Так же, — прошелестела она, — как и выгляжу, кажется. Всё болит…
Слишком бледная, тени на щеках синие. Тонкие черты лица подчеркнуты этими строгими линиями татуировок, а круги под глазами такие темные, что вертикальные линии отметин на скулах казались катящимися вниз чёрными слезами. Бедная. Как же ей досталось. Ну зачем она сбежала от него? Если бы она поверила ему и сидела в стенах лечебницы Гвидо, ничего бы этого не случилось. Но злости у Джо не осталось, её место
— Я позову Гвидо, он даст тебе…
— Не надо Гвидо, — жестко проговорила Чонса. Её брови сошлись у переносицы. — Пожалуйста. Не надо.
Джолант понимающе кивнул. Может, потом он вернется к этому разговору: девушку следовало осмотреть, раны еще раз обработать, и проверить, как заживает плечо. Чонса с трудом перевернулась на бок, поджала колени. На ней все еще было грязное дорожное платье, рваное и смердящее кровью.
— Хочешь есть или пить? — тихо предложил Джо, — Я могу распорядиться о том, чтобы тебе погрели воды помыться. И дали новую одежду.
— Было бы славно.
Голос у неё был странный. Вроде тот же, слегка скрипучий, неподходящий девушке с таким изящным лицом, но то, как она говорила… Словно камень отверз уста. Те же звуки, те же слова, тот же едва уловимый странноватый выговор, но интонации совсем безликие, мертвые, безразличные. Джолант аккуратно поднялся с места и кликнул слуг в коридоре. Те кивнули и ушли, только застучали шаги.
— Как вы нашли меня?
— Шпионы Гвидо нашли Лукаса. Мы не знали, что ты там.
— Это странно, — Чонса едва повернулась к нему, — давно было нужно понять, что я там, где проблемы.
Усмехнулся бы, но её тон… Джо стало некомфортно, слишком холодно будто. Но он поборол желание уйти из своей комнаты, сделал шаг к очагу и разжег его. Чонса следила за ним диким зверьком, не двигалась в слоях одеял и подушек, только блестела глазами. В итоге он не выдержал, передернул плечами и повернулся к ней.
— Что ты хочешь мне сказать?
Чонса приподняла тонкие брови.
— Я? Ничего.
— Но ведь я ударил тебя. Бросил в темницу, ничего не объяснив. Я был бы в бешенстве на твоем месте… Черт, я и был в бешенстве.
— Это уже неважно.
Как же хотелось схватить её за плечи, встряхнуть, окунуть в холодную воду! Это же была Чонса, черт побери! Заноза в заднице, язва, та-еще-засранка-Чонса! Живая, ехидная, сильная женщина. Не эта тень… Но Джолант, конечно, не сделал ничего недостойного. У него в комнате нашелся неполный котелок воды, он подогрел её и протянул Чонсе кружку. Девушка сделала глоток, поморщилась и снова опала на кровать, глядя в никуда.
— Дани мёртв, да? — спросила она.
Тот демон, монстр Гвидо, которого они нашли с кровавой оскаленной пастью. Да-ни. Как мягко она это проговорила! Он же едва походил на человека. Обтянутый кожей скелет со звериными жгутами мышц на непропорционально вытянутом теле.
— Мёртв.
— И Лукас?
— И Лукас.
— Джо…
Чонса повернулась к калеке и взяла его за руку. Ладони у неё были
— Что такое, Чонса?
— Попроси Гвидо не мучить их больше. Пусть просто похоронит их. Им так досталось. Пожалуйста, — заметив, что Джо приоткрыл рот, готовый возразить, девушка сильнее стиснула руку, — Пожалуйста, сделай это ради меня. Для тебя это монстры, да? Потерявшие человечность монстры. Но я помню, как Лукаса привели в малефикорум. Он заболел в первый же день, весь горел и плакал, потому что хотел домой, к маме. Я помню, как Дани засыпал за книгами в библиотеке и часами следил за бабочками в янтарных садах Дормсмута. Они были хорошими людьми. Просто что-то пошло не так. Пожалуйста, пусть теперь они упокоятся с миром.
Ему было нечего добавить и нечем успокоить её скорбь. На самом деле, церковник и не подозревал, что у неё есть кто-то столь близкий, так, будто вся её жизнь была — дорога и общество ключников. Наверно, он совсем её не знал по-настоящему, и от этого стало грустно. Так, как прятал он лицо в руках, жалея себя, опустил он голову в её ладонь и несколько раз поцеловал сбитые острые костяшки. Она же просто смотрела, опуская и поднимая ресницы, как кукла.
— Хорошо. Я скажу ему.
Вошли слуги, и Чонса убрала руку. Они принесли большую кадушку и несколько котелков кипятка, после чего выскользнули прочь, не поднимая спрятанных за сплошными завесами ткани глаз. Джолант откашлялся и поднялся с кровати.
— Оставлю тебя.
— Нет.
Что? Джолант пораженно обернулся на Чонсу. Та печально улыбнулась.
— Слуги тебе помогут, не волнуйся.
— Не оставляй меня. Отвернись, но будь здесь, ладно?
Как много раз Джолант представлял себе этот момент!
Вот Чонса в дороге забирается к нему в палатку и прикладывает палец к своим усмехающимся губам. Им нужно быть тихими, чтобы Брок не услышал.
Вот Джолант тренируется, а Чонса издевается над ним на заднем дворе малефикорума, шутит про свои пальцы, которые не мешают другим мужчинам, и он выбивает тренировочный меч у неё из рук, приставляет деревяшку к её горлу и толкает в тьму беседки, где они сливаются в поцелуе.
Вот Чонса крадется к нему в комнату, садится на пол рядом с кроватью, а он не прикидывается спящим, а опускает руки на её талию и тянет в свою постель. Она сопротивляется, но только для вида…
Не так это должно было случиться. Не здесь и не сейчас. Джолант опустил голову, спрятал блестящий взгляд и кивнул. По стене плясали отблески огня из очага. Над кроватью висел гобелен, нитки в нем растрепались, рисунок не изображал ничего важного или символического, просто какая-то шорская красивая вязь, сплетение завитушек и мягких ромбов. Слуги, должно быть, помогли малефике раздеться, потому что вскоре он услышал плеск и сладостный стон. Джо крепче сжал ресницы и закусил губу.