Врата Хаоса

Шляхов Андрей Левонович

Прекрасная, щедрая на урожай и всяческие богатства земля... доброжелательный народ, ее

населяющий. Уверен, что, попади вы в мир Саа-Одд, он вам понравился бы. Правда, там все

было другим, не таким, как здесь: другое небо, всегда белое-белое днем, целых три небесных

звезды вместо одной Мирроу, очень высокие деревья... Листва на деревьях издает

мелодичный звон, когда колышется. Наши реки полноводны и спокойны. Их течение плавно, и так приятно наблюдать за ним при хорошей

погоде. Хороший мир был уготован мне по

рождению! Все люди Саа-Одд такие, как Катипут, они зовутся саа, а Саа-Одд — это земля

саа. Хорошая земля, там родной дом Катипута... — Его лицо исказила гримаса боли, однако

он собрался с силами и продолжил: — Мой отец был очень богатый, и весь наш род был

очень богат. Подвалы нашего дома до сих пор хранят несметные богатства, у Катипута даже

сохранился ключ — единственная память о доме!

Порывшись в своих лохмотьях, Катипут извлек на свет и с гордостью показал мне

замысловатый ключ из диковинного черного металла.

— Я с детства привык есть досыта и хорошо одеваться. У меня было много братьев и

сестер, — убрав ключ обратно,

продолжил Катипут. — Все было хорошо, пока на нас не напали аррду, много аррду. Они

убили всех. Только мне удалось спастись...

— Кто такие аррду? — спросил я. Катипут развел руки в стороны, словно показывая

нечто огромное:

— Много ног, злые, едят нас. Когда их полчища, от них уже не спастись. Убьешь одного, на тебя наваливаются пятеро... Я испугался, убежал из дома, они погнались за мной. Я

прибежал в незнакомое место, совсем незнакомое. Не обжитое никем, пустое. Там была

пещера, рядом с рекой. Я увидел ее сразу. Надеясь ускользнуть от аррду, я пробрался туда.

Успел! Пещера оказалась узкой, аррду не смогли войти и остались ждать у входа. Они

жадные, никогда не откажутся от добычи. Даже если уйдут искать пропитание, то

непременно оставят одного сторожить. Повадки аррду хорошо известны мне! Я понял, что

назад нет пути — только вперед! «Лучше умереть от голода и жажды в этой пещере, чем

стать добычей ненавистных аррду!» — решил я и полез в глубь пещеры. И вдруг среди тьмы

увидел свет. Сначала узкий луч, потом пятно, потом ярко освещенный выход. Я так

обрадовался! Прислушался — нет ли врагов, но не услышал ничего страшного. Только

удивился, что звуки какие-то другие, чужие — нет пения знакомых птиц, нет привычного

мелодичного шума листьев... Вышел наружу и увидел, что все стало другим, мир стал совсем

другим. Я попал в чужой мир! О-о-о, несчастный Катипут, мне было так страшно в этом

чужом лесу, даже страшнее, чем в темной и сырой пещере...

— В каком лесу? — спросил я.

— В том самом, где

я ходил долго-долго, пока не вышел к дому барина Вольдемара. Я

так обрадовался, но уже на следующий день понял, что попал в плохое место. Он согласился

дать мне приют в маленькой будке за домом, одел мне на шею эту тяжелую штуку и

заставил работать у него. Там я быстро выучил ваш язык. Работы было много, работа была

трудной, никто не хвалил меня, никто не благодарил меня, никто не подбадривал меня. Я

слышал только упреки и ругательства в свой адрес. Мне было очень плохо. Грустно и

голодно. Голодно! Голодно! Всегда голодно! Гадкий человек

Вольдемар, и жена у него гадкая. Очень плохо кормили Катипута, совсем плохо... Еще бы

немного — и я умер бы от истощения и обид! О, где мои родные?! Почему судьбе было

угодно обречь меня на незаслуженные страдания?!

Хьюгго плавно остановился и ободряюще зарычал, желая сказать новому другу, что все

неприятности уже позади. Я в свою очередь похлопал Катипута по плечу и попросил:

— Успокойся, приятель, жизнь твоя изменилась к лучшему. Ты нашел друзей, которые

тебе очень рады. Теперь с тобой все будет хорошо, и, может быть, ты еще вернешься домой

и заживешь там счастливо... Судьба непредсказуема и непостижима. А пока что знай: мир

Фэо не так плох, как показалось тебе после знакомства с Вольдемаром и его женушкой.

Хьюгго подтвердил мои слова столь громко, что ближайшие к нам деревья закачались, а

весь лес вокруг испуганно притих на некоторое время. Веронские тигры повсюду

пользуются заслуженным уважением.

— Если удастся, мы поможем тебе вернуться домой, — сказал я. — Не догадаемся сами

— спросим совета у мудрецов...

— О, добрый Эвальд...

Я понял, что одними словами его сейчас не утешить, поэтому извлек из мешка

небольшой бурдюк с грушевым вином двойной перегонки, называемым «Бальзам

Утешения». В аптеке моего отца нет лекарства популярнее этого славного бальзама.

Вытащив пробку, я протянул бурдюк Катипуту:

— Выпей, Катипут, это поможет тебе успокоиться. Давай же!

— Спасибо, Эвальд. — Дрожащими руками Катипут схватил бурдюк и в три глотка

ополовинил его содержимое.

— Полегче, полегче, друг мой, — сказал я, поспешив забрать бурдюк обратно. —

Достаточно маленького глоточка. Всего одного. Это, да будет тебе известно, «Бальзам

Утешения», а не подслащенная вода.

— Ух, вкусная водичка этот ваш «Бальзам Утешения»! — По лицу Катипута расползлась

улыбка, а глаза блаженно закрылись. — Никогда не пил ничего подобного! Вся печаль