Врата Изгнанников
Шрифт:
Он подошел к пруду, вымыл руки, лицо и шею, а потом смочил сапоги о грязную траву.
— Не пей, — сказала она из-за спины, напоминая ему об опасности, которую он знал не хуже ее, и он наполовину повернулся к ней, захваченный внезапным приступом ярости.
Но не сказал ничего, встал и пошел обратно, уселся на корточки и обхватил мокрыми руками голову.
— Спи, — сказал он не глядя на Моргейн. — Ты должна выспаться.
— Я не собираюсь ругать тебя.
— Нет, ты должна была дать полному дураку выпить стоячей воды. Лио, здесь ни Эндар, ни Карш.
— Ты можешь отдохнуть. Тебе надо больше.
— И почему? Потому что я слишком вспыльчивый? Я убил человека. Я убил человека, которого считал другом. И мы потеряли другого. Не имеет значения. — Он отбросил волосы с небритого лица, вылезшие из косы кончики волос лезли в уши и подали на лоб, и у него не было никакого желания перевязывать косу заново. — Я учусь.
Потом он мысленно повторил то, что только что сказал, и взглянул на ее лицо. Боже, почему я это сказал?
На ее бледное лицо опять вернулась маска. Она пожала плечами, отвела взгляд и посмотрела в землю. — Хорошо, что мы используем стрелы только для врагов.
— Прости, — он опустился на колени, но, прежде чем он успел, как подобает илину, поклониться ей до земли, она так быстро выбросила вперед руку, как если бы собиралась ударить его по лицу, но вместо этого сильно ударила в плечо. Он встретил ее злой взгляд, и ничего мягко-женского не было в ударе, который остановил его поклон. А он всего-навсего хотел помириться. Теперь он только глядел на нее.
Она тоже выглядела потрясенной. Наконец, ее гнев стих, рука разжалась, мягко скользнула по его плечу и коснулась его запястья. — Нет пути назад, — сказала она. — Если ты хочешь что-то выучить, пойми: нет пути назад.
Вейни почувствовал, как его горло сжалось. Он вдохнул, пытаясь найти подходящий ответ, не нашел, покачал головой, отвернулся и неуклюже встал, потому что она была слишком близко от него.
— Прости, — сказал он и повернулся к ней спиной. Рука, которая держала меч, опять заболела, и он потер плечо, которое она ударила. — Я понимаю что к чему, лучше, чем ты думаешь. Видит Бог мы оба нуждаемся в отдыхе. И не собираюсь красть твой у тебя. Я не первый, кто по ошибке убил друга в бою, и, видит Бог, я не—. — Он вспомнил арфиста и вздрогнул: все-таки он ранил ее, хотя и не хотел, и не имеет значения, что он сделал или сказал ей. Во всяком случае не большее, чем она ему. Он никак не мог перестать думать сразу о двух вещах: где они могут отдохнуть и как ему избавиться от призраков, притаившихся в уголке глаза, и им овладела внезапная паника: кто знает, какие трудности ожидают их в горах, лежащих впереди.
Сейчас главное — скорость. Но человеческие тела и измученные лошади могли сделать не так уж много до того мгновения, когда сердце разорвется и с костей слезет мясо.
— Это все мои оплошности, — сказала она. Он услышал, как она зашевелилась, ее тень прошла мимо, а потом слилась с его тенью на скудной траве. — Я взяла их с нами, и я дала тебе меч. Твоя собственная сила предала тебя, хотя ты и пытался удержать ее. Никогда — никогда не носи его, пока не научишься управлять собой. Но случилось то, что случилось. Я не сумела тебя обучить этому. Со мной тоже такое было. Ты учишься. И когда-нибудь—
Она не закончила. Он оглянулся на нее и кивнул
Она не закончила. Он оглянулся на нее и кивнул, и отказался смотреть на призраков, которые манили его из кончика глаза, показывая тень на дороге, близко к горизонту. Ее рука нашла его и он крепко сжал ее.
Но призраки настаивали, и на этот раз он должен был взглянуть, и увидел всадника на вершине кряжа.
— Лио, — прошипел он. — На дороге…
Он подпрыгнул, как и она, и бросился к лошадям, подтянуть подпруги и надеть уздечки: сначала Сиптаху, коню госпожи, но она помогла ему, экономя время, и делала то же для Эрхин, когда он подвел к ней жеребца. Последняя пряжка, готово. Он бросил взгляд через плечо и увидел приближающихся всадников: двадцать, тридцать или даже больше.
— Это либо люди Гаулта, либо из ворот, — сказала Моргейн, и поставила ногу на стремя Сиптаха. — Если последнее, мы не знаем, какое оружие у них есть, и мне это не нравится. Поскакали!
Он прыгнул в седло и вслед за ней выехал на дорогу. Светло, и всадники конечно уже заметили их, но дорога узкая, выбора нет — и это само по себе вселило в него страх. Многие вещи, так или иначе связанные с воротами, пугали его, но не переход отсюда туда, и если люди Гаулта добрались из Теджоса в Мант и вернулись обратно, Мант уже предупрежден и мог послать всадников на юг, навстречу им.
Проход впереди все больше сужался: лучи поднимающегося солнца вырисовали дикую нетронутую землю, простирающуюся на север и на восток, а значит выбирать особенно не из чего.
Они победили во множестве сражений. Но сейчас сама земля восстала против них. — С дороги, — крикнул он Моргейн, когда они уже скакали во весь опор. — Ради самих Небес, лио, напрямик нам не пробиться. Они и спереди и сзади — нам их не обогнать! Давай в холмы, пусть они поохотятся за нами там, пусть охотятся хоть всю зиму, станут беспечными и…
Совет человека вне закона. Он должен был его дать. Вейни взглянул на Моргейн и увидел, что ее лицо побледнело и вытянулось из-за безумия, которое толкало ее вперед. Он отчаялся.
— Мы должны проскакать на север так далеко, как только сможем, — бросила она ему. — И так долго, как только сможем.
Вейни взглянул через плечо, преследователи мчались в темноте по краям дороги, скрытые белыми камнями.
— Тогда остановимся и примем бой, — крикнул он. — Лио, во имя Небес, либо то, либо это!
— Могут быть и другие, — крикнула она в ответ, имея в виду местность за холмами, он понял суть ее страха, и попытался рассуждать так же, как и она, о Манте, камнях и воротах.
Всадники легко могли оказаться приманкой, а главная цель — задержать их или сбить с пути.
Опять и опять, она старше и больше сражалась.
Они перевалили через гребень холма и какое-то время скакали одни, помедленнее, так долго, что он успел пару раз оглянуться, и Моргейн обернулась, тоже, ветер раздувал ее волосы.