Шрифт:
– Привет! – парень с копной рыжих дредов произвёл замысловатый манёвр перед турникетами на выходе с платформы и сграбастал в охапку девушку в бело-голубом пончо.
На минуту в потоке людей возник затор, но обнявшаяся пара настолько бесстыдно вибрировала счастьем, что ни у кого язык не повернулся сделать замечание. Полина цепким взглядом художника оценила зрелищность живой рыже-бело-голубой «инсталляции» и записала её в хорошие приметы. Добрый знаки она отслеживала и коллекционировала давно, поскольку заметила железное правило
«Теперь эта колоритная парочка, – размышляла она, минуя турникеты и спускаясь на платформу. – Что дальше?»
Дальше был кот. Рыжий.
– Привет! – восхитилась Полина. Количество знаков на единицу времени начинало зашкаливать.
Кот медленно моргнул в ответ. Толстый и сосредоточенный, он сидел недалеко от стеклянных дверей. Люди огибали его двумя встречными потоками: втекая и вытекая из узкого «горлышка» выхода, они или уплывали наверх на эскалаторе, или рассредотачивались по платформе. Кот расположился основательно, как скала в океане. Знал, что всё равно обойдут. Его голова и плечи выглядели массивнее туловища, уши не раз были прокомпостированы чьими-то зубами, но давно зажили. Экстерьер выдавал боевое прошлое и благополучное настоящее зверя.
– Ты прямо… – Полина мысленно запнулась, подбирая слово – …ты прямо Лев! Откуда ты здесь? Похож на домашнего.
– Мя, – кот неслышно открыл рот, пристально глядя ей в глаза.
После долгой жизни и трагической смерти Графа Полина понимала кошачьих с полувзгляда. Те отвечали ей взаимностью и не утруждались долгими объяснениями.
«Понятно, кот полка», – догадалась Полина.
Она видела нечто подобное много лет назад на кассе подземного метро: на подоконнике перед стеклом кабинки кассира на правах урны стояла обувная коробка для чеков. В ней меланхолично устроился огромный чёрный кот. В коробке он сам стал прямоугольным, и из «квадратуры своей жизни» философски оглядывал людей, растерянно соображающих, куда теперь выбрасывать ненужные платёжные документы. Шерсть кота была масти «чёрный бриллиант». Хаотично нависая над белыми бортиками коробки она искрилась бликами отдельных волосков. Глядя на этот неожиданный натюрморт Полина представила угловатую чёрную дыру, которая по прихоти сиюминутного настроения не засасывала мимо проходящих зевак, а клубилась и выпирала в окружающий её мир. Неподвижные круглые люминисцентные глаза кота на глубоком фоне густого меха выглядели, как неведомые светила.
«Не бросай чеком в чёрную дыру, и она не бросит чеком в тебя», – почему-то пришло в голову Полине.
«Не буду», – пообещала она «дыре» и, путаясь в ткани подкладки, убрала чек вместе с проездным билетом во внутренний карман куртки.
Из воспоминаний Полину выдернул обеспокоенный женский голос: «Йося, тебе здесь нельзя», – на платформе МЦК возникла дородная крашеная блондинка лет сорока пяти в форме кассира. Она подхватила рыжего, как редкую, а потому неизбежно наглую драгоценность, развернулась на пятке и слилась с потоком людей, семенящих к эскалатору.
«Йося, значит, Йоськин, то бишь Йошкин кот», – Полина перевела необычное имя на свой внутренний язык и посмотрела на уплывающую меланхоличную морду. Кот пару секунд пялился через плечо хозяйки на Полину медово-жёлтыми глазами, потом исчез за спинами пассажиров.
«К чему такое столпотворение знаков?» – внутренний диалог у Полины не замолкал никогда. «И давай-ка, ускоряйся, птичка, а то все кроссовки раскупят и всё вкусное съедят», – она припустила к подошедшему поезду и заскочила в вагон за секунду до закрытия дверей.
Всё, теперь остаётся расслабиться, устроившись у окна. Ехать предстоит половину радиуса, аж до Автозаводской; мест полно, вагон полупустой. Можно сидеть и смотреть на вечерний город, проплывающие мимо платформы, людей, похожих на рыб в аквариуме. Новая кольцевая наземная линия метро напоминала обычную железную дорогу, а «железка"» для Полины – это ностальгия по студенческим путешествиям. В те несколько секунд, когда состав, хрустя позвонками вагонов, трогался с места, и перрон начинал плавно отползать в прошлое, реальность делилась на «до» и «после», помогая сбежать от всех неурядиц и проблем вместе взятых. Или от себя?
«Семён Егорович, я вам перешлю реквизиты завтра прямо с утра! Да, спасибо! Да, сделаю! Обязательно. Нет, с ними я уже переговорил, они согласны. Конечно, придержим!» – молодой мужчина через три ряда впереди имел командный голос и непреодолимое желание работать круглосуточно.
Полина невольно подняла глаза на объявление: «Вы находитесь в вагоне тишины". Кто его читает? Какие реквизиты в такое время? Три минуты десятого, нормальные люди спят уже.
«А ненормальные едут покупать кроссовки», – подколола она себя, вставила в уши гарнитуру и включила в телефоне шум моря. Голос начинающего бизнесмена исчез из эфира. Ещё два дня, и плеск волн будет настоящий, а не в наушниках. Даже меньше, ещё день – «сегодня» почти закончилось. Проект сдан, заказчик доволен, пошатнувшееся за зиму чувство полноценности восстановлено. Ну, или почти восстановлено, ибо предела нет только совершенству Всевышнего и страданиям перфекциониста. Осталось доделать всякую рутину, собрать чемодан, и…
…и всё. Тридцать дней счастья.
Только бы технологи не замучили авторским надзором! Ничего, буду «отстреливаться» до последнего аргумента. Моё присутствие уже не требуется, любой вопрос можно решить через интернет, в двадцать первом веке живём, товарищи. Давно пора переходить на удалёнку и перебираться на зиму в тёплые страны. Полина мечтала об этом уже лет пять: «Птицам можно, а я чем хуже?» Но сделать последний шаг и полностью уйти на фриланс не хватало душевной смелости и благоприятного стечения обстоятельств.
Конец ознакомительного фрагмента.