Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Боюсь, ей конец, — проговорил Дукер и почувствовал, как в сердце поднимается волна горечи. Боги, как же я устал. Заходящее солнце вдруг пробилось сквозь тучи на горизонте и окрасило всё вокруг золотым сиянием.
Старик покачал головой.
— Наши лошадницы искусны в таких вещах. Она ещё будет скакать. Вот офицер — иди к нему.
Подошёл капитан неизвестной роты морпехов. Это был фаларец, борода и длинные вьющиеся волосы — огненно-рыжие.
— В седле ты сидел, как малазанец, — сказал он, — а одет, как проклятый досий.
— Дукер, императорский историк. Я пытался догнать вашу колонну с самого Хиссара.
Глаза капитана округлились.
— Сто шестьдесят лиг — думаешь, я в это поверю? Колтейн ушёл из Хиссара почти три месяца назад.
— Я знаю. Где Бальт? Кальп нагнал Седьмую? И кто ты такой, клянусь Худом?
— Сон, капитан Сиалкских морпехов, Картеронское крыло, Сахульский флот. Колтейн собрал всех — лучше тебе тоже туда пойти, историк.
Оба быстро зашагали через лагерь. Дукер пришёл в ужас от того, что увидел. За наспех сооружёнными укреплениями морпехов раскинулось широкое поле, по которому шла единственная извилистая дорога. Справа скопились сотни повозок с ранеными. Колёса телег глубоко ушли в пропитанную кровью землю. В освещённом факелами воздухе вились и бешено кричали птицы — похоже, они распробовали вкус крови. Слева тянулась неразрывная масса скота, плечом к плечу, животные стояли неспокойным морем под тучей ризанов — крылатых ящеров, которые пировали, пожирая безбрежные тучи мух.
Впереди поле переходило в болотистый участок, укреплённый деревянными настилами. Лужи и озерца воды там блестели красным. За ним виднелся островок в пойме реки, на котором в тесноте расположились беженцы — тысячи и тысячи шатров и палаток.
— Худов дух, — пробормотал историк, — нам что, придётся через этот лагерь идти?
Капитан покачал головой и указал на большой деревянный дом слева от дороги.
— Туда. Колтейнов клан Ворона стережёт южную сторону, вдоль холмов, чтобы скот не разбежался и не достался местным — на другой стороне есть деревня.
— Ты сказал, Сахульский флот? А почему вы не с адмиралом Ноком в Арэне, капитан?
Рыжий солдат скривился.
— Мы бы с радостью. Мы отстали от флота и остановились в Сиалке для починки — кораблю нашему было семьдесят лет, начал набирать воду на втором часу пути от Хиссара. Бунт случился ровно в ту же ночь, так что мы оставили судно, собрали всех, кто остался из местных морпехов, а затем сопровождали исход из Сиалка.
Дом был крепкий и обширный, обитатели явно сбежали от подступавшей армии Колтейна. Строение на каменном фундаменте, стены из цельных брёвен, щели замазаны высохшей на солнце глиной. Перед крепкой дубовой дверью стоял на страже солдат Седьмой. Он кивнул капитану Сну, затем прищурился, глядя на Дукера.
— Забудь про местную одежду, — сказал ему Сон, — этот — один из наших. Кто там?
— Все, кроме Кулака, колдунов и капитана сапёров, сэр.
— И про капитана забудь, — буркнул Сон. — Он ещё ни на один такой сбор не явился.
— Так точно. — Солдат стукнул кулаком в латной рукавице по двери, затем толчком раскрыл её.
Наружу потянулся дым.
Сон расстегнул перевязь с мечом и повесил оружие на крюк у двери.
— Какого Худа вы вообще взялись разводить огонь? — возмутился он. — Будто тут и так недостаточно жарко и воняет? — Он указал рукой на клубы дыма.
Один из офицеров Седьмой обернулся, и Дукер узнал в нём солдата, который стоял рядом с ним, когда Колтейн с виканцами высадились в Хиссаре. Их взгляды встретились.
— Тогговы пятки, да это же историк!
Бальт выпрямился и развернулся. Шрам и губы одновременно растянулись в ухмылке.
— Сормо был прав — он тебя унюхал за нами несколько недель назад. Добро пожаловать, Дукер!
У Дукера подкашивались ноги, и он сел в одно из отодвинутых к стене кресел.
— Рад тебя видеть, дядя, — сказал он, откинулся на спинку и поморщился от боли в мышцах.
— Мы собирались заварить травяного чаю, — сообщил виканец, глаза у него были красные и слезились. Старый воин сильно похудел и был бледен от усталости.
— Ради всех чистых лёгких — забудьте об этом! — буркнул Сон. — И где сам Кулак? Очень хочу услышать, какой безумный план он придумал, чтобы мы смогли выбраться из этой западни.
— Пока у него всё получалось, — заметил Дукер.
— Против одной армии — да, — возразил Сон, — но теперь-то у нас их две…
Историк поднял голову.
— Две?
— Освободители Гурана, — объяснил знакомый Дукеру капитан. — Не помню, знакомили нас или нет. Я — Ченнед. Это капитан Сульмар.
— И вы — все оставшиеся офицеры Седьмой?
Ченнед ухмыльнулся.
— Боюсь, что так.
Капитан Сульмар фыркнул.
— Не совсем. Есть ещё начальник сапёров.
— Который никогда не ходит на наши сборы.
— Точно. — Сульмар выглядел мрачно, но Дукер уже заподозрил, что это его обычное состояние. Он был невысок, темнокож и, судя по всему, происходил из смешанного канского и дал-хонского семейства. Капитан сутулился так, словно на его плечах лежал непомерный груз. — Не знаю только, с чего этот ублюдок решил, будто он выше всех нас, прочих. Проклятые сапёры ничего толком не делали, лишь чинили повозки, собирали камни да мешались под ногами у каменотёсов.
— В поле нами командует Бальт, — сказал капитан Ченнед.
— Я — воля Кулака, — пророкотал виканец.
Судя по звукам, снаружи остановились лошади, затем раздались позвякивание доспехов и, наконец, одиночный стук. Дверь распахнулась.
Дукеру показалось, что Колтейн не изменился: прямой, как копьё, узкое лицо обветрено так, что кожа, кажется, задубела, плащ, украшенный чёрными перьями, раздувался, когда Кулак решительно зашагал к центру большой комнаты. Позади него появился Сормо И’нат и ещё полдюжины виканских юношей, которые как попало расселись под стенами и на оставшейся мебели. Историку они напомнили стаю портовых крыс в Малазе, владык крошечного участка своей земли.