Врата Мертвого Дома
Шрифт:
Однако задача не имела ничего общего с местью. Это заставило замолчать многих товарищей, которые, как и Маппо, родились в уничтоженном городе. Нет, все помыслы о мести должны быть отринуты тем, кого изберут для этого задания. Такими были слова Безымянных, предвидевших сей миг.
Маппо до сих пор не понимал, почему избрали его. Он считал, что ничем не отличается от своих собратьев-воинов. Месть питала его. Больше, чем мясо и вода, она была причиной, по которой он ел и пил. Ритуал, которому надлежит очистить его, уничтожит всё, чем он был. Ты станешь шкурой, не тронутой
Выражения отчаянной необходимости. И всё же, если бы не ужасающее разрушение города, в котором он родился, Маппо отринул бы их. Он прошёл по заросшей главной улице, укрытой буйным ковром корней и сорняков, увидел блеск выбеленных солнцем костей у своих ног.
Возле рыночной площади он нашёл Безымянную, которая ждала, стоя посреди прогалины. Ветер прерий трепал блёкло-серые одеяния, капюшон был отброшен назад, чтобы открыть худое женское лицо. Взгляд выцветших глаз встретился с его взглядом, когда Маппо подошёл ближе. Посох в её руке словно извивался под пальцами.
— Мы прозреваем не на года, — прошипела она.
— Но на столетия, — отозвался Маппо.
— Хорошо. Теперь, воин, ты должен научиться поступать так же. Так прикажут твои старейшины.
Трелль медленно огляделся, щурясь на руины.
— Больше похоже на последствия набега — говорят, есть такая армия к югу от Нэмила…
Маппо удивился нескрываемому презрению, скользнувшему в её снисходительной усмешке.
— В один прекрасный день он вернётся к своему дому, как вернулся ты сейчас. До тех пор ты должен…
— Проклятье! Да почему я?!
Ответом стало лёгкое пожатие плечами.
— А если я воспротивлюсь?
— Даже это, воин, потребует от тебя терпения. — Затем она воздела посох кверху, этот жест привлёк его взгляд. Извивающееся, податливое дерево, казалось, жадно устремилось к треллю, прорастая, наполняя его мир, пока Маппо не затерялся в его истерзанном лабиринте.
— Удивительно, как земля, по которой никогда не ступал, может выглядеть столь знакомой.
Маппо моргнул, воспоминания рассеялись от звука этого знакомого, мягкого голоса. Он поднял взгляд на Икария.
— Ещё более удивительно, как далеко и быстро может странствовать мысленный взор, и всё же — возвращаться в одно мгновение.
Ягг улыбнулся.
— С таким взором можно оглядеть целый мир.
— С таким взором можно из него сбежать. — Икарий прищурился, теперь он разглядывал каменистый простор пустыни внизу. Они взобрались на тель, [7] чтобы лучше разглядеть дорогу. — Твои воспоминания меня завораживают, ибо своих у меня почти нет, и к тому же ты столь неохотно ими делишься.
7
Тель — холм, обычно искусственного происхождения, высотой до 40 м. Обычно возникали на месте разрушенных древних городов из остатков глинобитных строений.
— Я вспоминал свой клан, — сказал Маппо, пожимая плечами. — Поразительно, по каким
— И что стало с ними?
— Их украла более хитрая воительница. — Улыбка Маппо стала шире. — Представь её славу!
— Больше она ничего не украла?
— О, оставь мне хоть немного тайн, друг мой. — Трелль встал, стряхнул песок и пыль с кожаных штанов. — Как бы то ни было, — сказал он после недолгого раздумья, — песчаная буря выросла на треть с тех пор, как мы остановились.
Уперев руки в бёдра, Икарий вглядывался в тёмную стену, разделившую равнину.
— Мне кажется, она приблизилась, — заметил он. — Рождена магией, возможно, самим дыханием богини, и сила этой бури станет расти. Я чувствую, как она тянется к нам.
— Угу, — кивнул Маппо, подавляя дрожь. — Удивительно, учитывая, что Ша’ик и вправду мертва.
— Её смерть, возможно, необходима, — сказал Икарий. — В конце концов, разве сумеет смертная плоть повелевать такой силой? Может ли живая плоть остаться живой, будучи вратами между Дриджной и этим миром?
— Думаешь, она стала Взошедшей? И таким образом отринула плоть и кости?
— Не исключено.
Маппо притих. Вероятности умножались всякий раз, когда они обсуждали Ша’ик, Вихрь и пророчества. Они вдвоём с Икарием сеяли собственные заблуждения. И кому бы это могло быть на руку? Ухмыляющееся лицо Искарала Прыща возникло перед его мысленным взором. Маппо с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.
— Нами манипулируют, — проворчал он. — Я чувствую. Нюхом чую.
— Я заметил, что у тебя шерсть дыбом встала, — хмуро улыбнулся Икарий. — Что до меня, я стал глух к подобным чувствам — всю жизнь ощущаю, будто мною манипулируют.
Трелль встряхнулся, пытаясь скрыть дрожь.
— И кто же, — вкрадчиво спросил он, — мог бы это делать?
Ягг пожал плечами, посмотрел на Маппо, приподняв бровь.
— Я давным-давно перестал задавать эти вопросы, друг. Будем есть? Урок, который стоит в данном случае заучить, состоит в том, что баранья похлебка на вкус превосходит сладкое любопытство.
Маппо внимательно смотрел в спину Икарию, пока воин спускался к лагерю. А как насчёт сладкой мести, друг?
Они ехали по древней дороге, подгоняемые дикими завываниями насыщенного песком ветра. Даже гральский мерин спотыкался от усталости, но у Скрипача не было выбора. Он понятия не имел, что происходит.
Где-то справа в непроницаемых волнах песка кипела битва. Она была совсем близко, её звуки были близко, но путники не видели и тени бойцов, и Скрипач не собирался ехать искать их. От страха и изнеможения он пришел к горячечному, исполненному паники убеждению, что лишь оставаясь на дороге, они смогут выжить. Если покинут её, их разорвёт на части.