Врата Порядка

Казаков Дмитрий Львович

Мокрый и грязный, он выглядел тощим, как огородное пугало, на одежде красовались прорехи. Из правого рукава высовывалась обгорелая культяпка, а седые волосы падали на лицо.

Анитра вздрогнула, поняв, что оно кажется смутно знакомым.

– Молчит, госпожа, клянусь Владыкой-Порядком, – сказал командор.

– Ничего, разговорим, – услышав женский голос, седой незнакомец поднял голову, и Анитра отшатнулась, испытывая дикое, невероятно сильное желание проснуться.

Когда-то давно хозяйка Карни ненавидела выскочку, рыжего юнца, осмелившегося

восстать против веками освященного канона Игры. Боялась всемогущего мага, сотрясшего Полуостров, из пепла воссоздавшего империю, с трепетом смотрела на набирающего силу Сына Порядка.

Перед ней сидел Хорст Вихор, Непоседливый Маг, и он больше не был ни рыжим, ни юнцом, и сотой доли прежней колдовской силы не оставалось в изношенном, как старые сапоги, теле.

Это Анитра ощутила мгновенно.

– Хорст, – позвала она. – Это ты? Узнаешь меня?

– Вы знаете его, госпожа? – в ледяном голосе командора проскользнуло удивление.

– Да, конечно. Хорст, ты слышишь меня?

Он вновь поднял взгляд, пустой и совершенно равнодушный, лишенный даже намека на радость, боль или другие чувства, неизменно плещущиеся в человеческих глазах.

Так мог бы смотреть труп, научись он моргать.

– Анитра Карнийская? – в голубых зрачках мелькнуло что-то, какая-то тень. – Пусть меня отпустят. Мне надо идти.

– Конечно, – торопливо согласилась она. – Но не спеши. Ты промок и наверняка голоден. Хочешь поесть?

– Еда? – Хорст поднес левую руку ко рту и огляделся так, словно разглядел находящееся вокруг только что. – Я почти забыл, что это такое… Зачем они это строят? Пусть прекратят, это не нужно… Какой сегодня день?

Вопрос оказался столь неожиданным, что Анитра ошеломленно заморгала.

– Первенец, шестнадцатый день Желтого месяца, – ответил командор. – Что там этот бродяга несет по поводу того, что укрепления не нужны?

– Хаоса нет в этом мире, – Хорст поглядел прямо на командора, – и не будет, – голос Непоседливого Мага упал до шепота… – пока сами не позовем. Желтый месяц… это же сколько я шел?

– Как нет… – заметил один из редаров. – Если это правда…

– Не может такое быть правдой, клянусь Владыкой-Порядком, – покачал головой другой. – Это же просто безумец!

– Не просто, – сказала Анитра, думая о том, через что надо пройти, чтобы из сильного молодого человека за считанные месяцы превратиться в дряхлую развалину с выжженной душой. – Он говорит правду.

– Тогда его нужно отвезти к магистру! – сказал командор. – Сегодня же…

– Мне надо, надо идти… – Хорст махнул культей, сделал попытку встать, глаза его блеснули. – А если вы вздумаете меня останавливать, то я попробую вспомнить, что когда-то был магом.

– Госпожа… – командор выразительно положил ладонь на рукоять меча.

– Оставьте его, – Анитра отогнала мысль о том, что неплохо бы сейчас, когда бывший враг слаб и беспомощен, отыграться за все обиды, помогла Хорсту встать. – Он пойдет туда, куда захочет, но для начала – в

поселок, где получит новую одежду, еду и коня.

Она подняла взгляд и посмотрела прямо в бледное лицо командора, в его серые, как облачное небо, глаза, в которых в данный момент отражалось что-то, сильно похожее на удивление.

Стало тихо, замолкли редары, и только от возводимых укреплений продолжал доноситься стук топоров.

– Как скажете, госпожа, – и командор наклонил голову, признавая поражение.

Пламя в очаге ревело торжественно и мощно, пожирая высохшие поленья и Хорст, глядя в огонь, наслаждался забытым ощущением тепла.

Последнее время бывший сапожник если и грелся, то только под солнечными лучами. О том, чтобы собрать хвороста и развести костер, по пути через степь он просто не думал.

Как и о многом другом.

Много дней подряд Хорст шел, заставляя себя не вспоминать о стертых ногах, о боли в натруженных мышцах, в искалеченной руке, о бурчащем животе, о том, что осталось позади. Когда темнело, и он переставал видеть землю – ложился и засыпал, днем на ходу жевал все, что удавалось добыть – птичьи яйца, выловленную в небольшом озерце лягушку, стебли сочной травы…

Время от времени впадал в забытье, грезил наяву, видел недавно умерших друзей и разговаривал с ними, но даже в этом состоянии не останавливался, с неумолимостью, достойной солнца, продолжая двигаться на запад.

Дни пути слились в неразличимую череду, бывший сапожник не считал их, не обращал внимания на погоду, на места, по которым проходил и, спроси его кто – что он видел, Хорст не смог бы ответить.

– Держи, – произнес смутно знакомый голос, и на испачканную чернилами столешницу опустилась миска с чем-то жирным, приятно пахнущим.

– Спасибо, – ответил Хорст, с изумлением глядя на ложку и пытаясь вспомнить, как ей пользоваться.

Несколько дней назад он вышел к морю, некоторое время смотрел на волны цвета стали, затем повернулся и, не испытывая ни тени сомнения, зашагал на север.

– Это вкусно и яда внутри нет, – черноволосая женщина с голубыми глазами и тонкими чертами лица опустилась на стул напротив.

Недавно Хорст вспомнил ее имя, а теперь снова забыл, но ничуть не обеспокоился по этому поводу.

– Я чувствую, – сказал он.

Первую ложку супа проглотил с трудом, горячая жидкость обожгла горло, отвыкший от еды желудок отозвался болью, острой, как ножницы портного. Затем дело пошло веселее и Хорст довольно быстро обнаружил, что миска показала дно, а в животе плещется нечто тяжелое.

– Я бы дала еще, но тебе пока много нельзя, – сказала женщина.

– Наверно, – Хорст сморщился, пытаясь вспомнить ее имя, и оно цветастой рыбиной всплыло из глубин памяти, – Анитра…

Первое воспоминание потянуло за собой другие, приятные и болезненные, и Хорст сжался, пытаясь остановить их поток, не желая возвращаться в те времена, когда все было много лучше…