Врата Смерти(пер. И.Иванова)
Шрифт:
Фыркающего жеребца сразу же окружило не менее дюжины тощих псов. Если они привыкли облаивать всех чужаков — это еще полбеды. Потявкают и успокоятся. Но если собаки окажутся настырными, араки могут что-нибудь заподозрить. Этого Скрипач опасался больше всего.
Вскоре на холме уже собрался весь отряд. Возбужденные, хохочущие всадники спрыгивали на землю. Крокус и Апсалара подъехали последними. Чувствовалось, что им обоим не до веселья. Глядя на них, Скрипач опять вспомнил искалеченного солдата. Прогоняя жуткое воспоминание,
— Кто вздумал закрыть въезд в город? — недовольным тоном спросил Скрипач. — Опять своеволие мезлов? Совсем обнаглели!
Арак, предлагавший ему десять джакатов за коня, сверкнул глазами. На скуластом лице появилась торжествующая улыбка.
— Нет, гралиец! На этот раз не мезлы. Гданисбан свободен! А эти трусливые зайцы бежали под натиском вихря Дриджны!
— Тогда почему нас не пускают в город? Мы что, мезлы?
— Не торопись, гралиец. Гданисбан освобожден, но в нем еще нужно навести порядок. Знал бы ты, сколько там мезланских торговцев и высокородной шушеры. Вчера их всех схватили, а сегодня казнят. Завтра ты и твои новобрачные въедете в свободный город. А сегодня мы славно повеселимся!
Подражая гралийцам, Скрипач присел на корточки.
— Никак Шаик пробудила священный вихрь?
Он оглянулся на своих спутников. Дела принимали совсем дрянной оборот.
— Так значит, война наконец-то началась?
— Скоро начнется. Знал бы ты, как нам не терпится в бой, — с ухмылкой добавил арак.
Крокус и Апсалара тоже спешились и подошли к Скрипачу. Арак отправился помогать соплеменникам. Восхищенные кочевники ходили вокруг гралийского жеребца. Они бросали под копыта мелкие монеты и гладили коня по шее и бокам. На какое-то время о путниках все забыли.
— В первый раз я захотел, чтобы мне отшибло память, — признался Крокус. — Слушай, он будет жить?
Скрипач неопределенно пожал плечами.
— Будет… если согласится жить с таким…
Он не договорил.
— Нам что, придется здесь ночевать? — спросила Апсалара, озираясь по сторонам.
— Придется, иначе мы смертельно обидим араков. А они скоры на расправу: чуть что — и кишки наружу.
— Мы не сумеем долго их дурачить. Крокус не знает ни слова на здешнем языке, а во мне сразу же признают малазанку — стоит только рот открыть.
— Тот парень… он одного возраста со мной, — бормотал Крокус, будучи не в силах прогнать кошмарные воспоминания.
— Хватит скулить, — оборвал его Скрипач. — Сам нарвался. Слишком рано почувствовал себя победителем. А нам теперь нужно думать, как выбраться отсюда. Единственный способ — заявить аракам, что мы хотим своими глазами увидеть месть Дриджны.
— Еще один дурацкий праздник? — обозлился Крокус. — В честь Откровения, о котором ты без конца нам говоришь? По-моему, в Семиградии из всего умеют устроить балаган.
— Кому
Апсалара покосилась на нескольких араков, идущих к ним.
— Давай, Скрипач, постарайся убедить их.
Сапер поймал себя на том, что едва не отсалютовал. Опомнившись, он выругался.
— С каких это пор новобранцы будут отдавать мне приказы?
Апсалара не улыбнулась.
— Я отдавала приказы… когда ты еще держался за мамкину юбку, Скрипач. Я знаю… не я, а тот, кто подчинил меня своей воле… Я будто слышу его слова. Они звенят у меня в ушах. Не упрямься, Скрипач. Делай, как я говорю.
Скрипач не успел вымолвить ни слова. Подошедший арак огорошил его еще одной новостью:
— До чего же ты удачлив, гралиец! Мы узнали, что сюда движется клан твоих соплеменников. Они тоже хотят отпраздновать пробуждение вихря Дриджны. Надеюсь, и у них тоже найдется такой же отменный эль, как твой.
Сапер начертил в воздухе знак, каким гралийцы сопровождали упоминание о соплеменниках, затем горестно вздохнул.
— Я бы рад встретиться с соплеменниками, но я изгой. Насмешки и упреки — это все, что я от них услышу. И потом, новобрачные горят желанием увидеть казнь мезлов… Это еще сильнее укрепит их союз. Раз я взялся их сопровождать, я не могу им перечить.
Апсалара встала рядом и поклонилась аракам.
— Думаю, своим желанием мы не обидим вас, добрые люди.
«Глупая девчонка! — подумал Скрипач. — Не знает местных обычаев, а суется».
Лица араков сразу же помрачнели. Кочевники с нескрываемой враждебностью смотрели на Скрипача.
— Изгой? А может, ты еще и скрываешься от справедливого возмездия? Мы тебя не отпустим. Пусть соплеменники воздадут тебе по заслугам, а нам достанется твой конь.
Апсалара вдруг топнула ногой, словно была избалованной дочкой богатых родителей, не привыкшей, чтобы ей в чем-то отказывали.
— Знайте же: я беременна. Только посмейте задержать меня, и на вас падет проклятие. Мы едем в город. Немедленно!
— Мы дадим своего провожатого. А этого поганого гралийца оставь нам. Он недостоин служить вам.
Дрожа от гнева, Апсалара взялась за край вуали, скрывавшей ее лицо. Араки попятились.
— Вам приглянулся конь? Ради алчности вы готовы нас погубить? Так пусть мое проклятие падет на всех вас!
— Прости нас, милосердная женщина! — закричали суеверные араки. — Проклятие из уст беременной — большая беда. Прости нас. Можете ехать.
Апсалара колебалась. Скрипач испугался, что она может войти в раж и проклясть араков. Но вместо этого Апсалара обернулась к нему.