Врата Света
Шрифт:
Впрочем, директриса сама иногда задавала себе тот же вопрос. Вокруг нее всегда увивались кавалеры, а уж сейчас-то в очередь стоят, только пальчиком помани. Коленька один чего стоит. На него молоденькие девчонки из «Флорентино» заглядываются, а он по Маше сохнет. Антонио вообще находка: дипломат, красавчик, богат, а уж женский угодник - каких поискать. Другая бы не упустила такого из своих коготков. Да только не Машенька.
Вот ведь подружки нашлись! Два сапога пара. Наверное, не зря дорожки первокурсницы и инструктора по дайвингу пересеклись в Шарм-эль-Шейхе. Судьба…
ГЛАВА VI. ПОЛЬША, ВРОЦЛАВ
Весна в Силезии мало чем отличается от курской или воронежской. Если провести параллель через эту историческую область в центре Европы, то на ней окажутся и Лондон, и Вроцлав, и Чернигов,
Еще римские летописцы отмечали селение на островах как стратегически важное и богатое, где уже в 900 году было торжище. Местность вокруг Вроцлава называли Силезией по имени одного из племен, живших на берегах Одера. Одно время Силезия находилась под влиянием прусского государства, но к 1000 году она вошла в состав Польши, и римский император Оттон III учредил там римско-католическое епископство. В 1137 году Вроцлав стал столицей силезского княжества, которое в 1241 году было разграблено докатившейся до Европы монгольской волной. Потом Силезия переходила то чешским королям, то прусским, то германским, пока в 1939 году вермахт не навел там свой порядок, построив печально известный на весь мир лагерь смерти Освенцим.
Столица Силезии тоже меняла свои имена - от старорусского Бреславль до немецкого Бреслау, но после решения «польского вопроса» на Крымской конференции в феврале 1945 года она стала Вроцлавом и в составе Силезии была передана Польше. Так что в миллениум Вроцлав отпраздновал свое тысячелетие.
Богатое историческое прошлое отобразилось в удивительном разнообразии зданий, хранящих в себе черты разных веков. Ратуша, выходящая треугольным фасадом на главную площадь города, с остроконечными башенками, эркерами и высокими шпилями. Королевский дворец уже три века радует глаз пытливого туриста своим венецианским стилем. Утопающий в зелени старейший зоопарк Польши и аквариум собирают поклонников всех возрастов и убеждений. В Зале Столетия, посвященного победе поляков в битве с германцами в 1813 году, был установлен некогда самый большой орган в мире. Зная особое отношение поляков к католической вере, не удивляет большое количество самых разных храмов в городе. Особняком стоит кафедральный собор, построенный в 1272 году в честь защитника и покровителя Вроцлава Святого Иоанна Крестителя. Подобно парижскому Нотр-Даму, стоящему на острове Сите посреди Сены, собор Святого Иоанна Крестителя возвышался на острове Тумский. Шпили его 98-метровых башен-близнецов видны издалека. Чтобы паводки на Одере не мешали посещению храма, в 1810 году рукав реки, отделявший Тумский остров, засыпали, оставив о нем только географическое название.
В мае Вроцлав не выглядит тысячелетним старцем. Около ста мостиков и мостов через Одер и его каналы так и манят пройтись по ним горожан и многочисленных приезжих. Знаменитый Тумский мост с его тысячами замкнутых на ажурной литой ограде замков, оставленных влюбленными в знак вечной верности, каменный сводчатый Олавский мост, красивейший подвесной Грюнвальдский мост, старейший Песочный мост с трамвайными путями и велодорожкой, Четырехпфеннинговый мост, названный так за соответствующую плату, взимаемую за проход, Солодовый, один из 200 пешеходных переходов, далее Мельничный, Университетский, Бортошовицкий… Самым большим и современным является вантовый мост Редзинского, по которому в несколько рядов любят гонять автомобилисты.
Однако ни с чем не сравнимое впечатление остается у счастливчиков, попавших на службу в кафедральный собор Вроцлава, возвышающийся на так называемом ныне Соборном острове. Посидев десять минут на не самой удобной скамейке, посетитель забывает обо всем. Внутреннее пространство замыкается где-то высоко под сводчатым потолком, где бродят звуки органа. В торце за алтарем и по периметру второго яруса установлены витражи, чей колдовской свет заливает прихожан и их души благодатью. В отличие от православных храмов, в римско-католическом кафедральном соборе можно зайти за хоры и рассмотреть три замечательные часовни, в каждой из которых имеются гробницы вроцлавских епископов. В восточном, противоположном алтарю торце, иногда играет орган. Это голос стал печальнее трех предыдущих, сгоревших при пожаре. Рядом с западным входом находится готический портик с романскими колоннами. На одной из капителей вырезан каменный лев. Согласно легенде, желающий жениться должен в пасхальный понедельник потереть морду льва, и тогда избранница непременно согласится.
Правда, выйдя за массивные резные двери, миряне сразу же попадают в иной мир, пропитанный за послевоенные годы ядовитой русофобией. На многих путеводителях жирным шрифтом и черной краской выделено описание события, оставляющее в памяти верующих не менее черный след. Оно утверждает, что, «когда русские бомбили Вроцлав в 1945 году, собор загорелся, но языки пламени волшебным образом остановились перед упавшей статуей Девы Марии с младенцем, не причинив вреда ни ей, ни трём капеллам позади - часовне Святой Елизаветы, готической Марианской капелле и северной барочной в честь тела Христова.» Авторы забыли указать, что во время той страшной войны фашисты устроили в храме склад боеприпасов и при освобождении Вроцлава собор был на семьдесят процентов разрушен. Сейчас он полностью восстановлен и вновь радует прихожан, молящихся защитнику Вроцлава – Святому Иоанну Крестителю, чтобы он уберег их от коварных русских, ведь напасти в кафедральном соборе случались каждые 20–30 лет со дня возведения в 1039 году на этом месте первой церкви, полностью разрушенной через 20 лет войсками герцога Бетислауса.
Впрочем, можно подняться над суетой к вечному. Заплативший пять злотых получает возможность погулять на смотровой площадке одной из 98-метровых башен и с высоты самостоятельно разобраться в хитросплетениях тысячелетней истории города, застывшей в самых разных домах, несущих отпечаток разных эпох, но покрытых нынче одинаковыми крышами. При этом мало кто обращает внимание на боковую дверь у капеллы Святого Причастия Северной башни с резными фигурами по камню в виде реальных и фантастических зверушек и существ. За ней расположился приходской офис с привычной оргтехникой и офисной мебелью, куда не пускают посторонних, а в большом стенном книжном шкафу устроена потайная дверь, за которой двое дюжих братьев доходчиво объяснят чрезмерно любопытному, что такое частная жизнь и охраняющий ее закон, которой нарушать никому не позволено. За этой красной чертой начинается территория Восточной крепости Святого Ордена «Сынов Света».
Незримая для непосвященных крепость обосновалась здесь в 1566 году, когда, согласно Люблинской унии, возникла Речь Посполитая – федерация Королевства Польского и Великого княжества литовского. У них оставались независимые государственные аппараты, законы, казна, войска, но было общее внешнее управление в виде сейма, некоего аналога двухпалатного парламента, и монарха, который избирался пожизненно, но не имел права передачи власти по наследству.
Ряды растущего Ордена пополняли шляхтичи – выходцы из военного сословия, корни которого уходили в средневековое рыцарство, чьи представители получили большую самостоятельность по применяемому в то время Магдебургскому праву, согласно которому экономическая и общественно-политическая деятельность регулировалась не столько монархом, сколько законами и правилами на уровне города или торгового объединения. С годами разбогатевшая на торговле Польша стала одной из самых передовых стран Европы не только в экономическом, но и военном отношении.
Согласно Уставу Святого Ордена «Сынов Света», его воины стремились только к самосовершенствованию, а не богатству, но если бы кто-то решил заказать у ювелира корону, украшенную вместо драгоценных камней фамилиями польской знати, ставшей основой Восточной крепости, она ослепила бы любую венценосную династию, взошедшую на престол Польши за все время ее существования. Причем каждый хвастал генеалогическим древом, исходящим от «владыки» Болеслава Храброго, ставшего первым польским королем в 1025 году. Он принадлежал династии Пястов, правившей страной четыре века, и, как утверждают его потомки, стал основоположником шляхты. К XIV веку это особое сословие стало настолько богатым и влиятельным, что уже недостаточно было совершить рыцарский подвиг на полях сражений, чтобы переступить заветную черту, отделяющую шляху от всех прочих.