Врата тьмы

Хафф Таня

— Ты в самом деле в это веришь?

Паттон невесело рассмеялась.

— После той ночи в Дон-Вэлли я сама не знаю, во что верю.

— Я лично верю в то, во что всегда верил.

— А ты всегда верил в единорогов?

— Ага.

— В эльфов и кобольдов, разумеется, тоже?

— Угу.

— В гулей, и призраков, и тварей, которые шастают в ночи?

Он ответил не сразу, а когда ответил, вся шутливость из его голоса исчезла.

— Это ясно и без слов.

Больше они в эту ночь не говорили — только наблюдали.

— Но где же он, Эван?

— Не знаю, Леди.

Не могу его найти.

— Он мертв?

— Нет. Если б он погиб, я бы знал.

Все в мире было не так. Роланд заставил себя открыть глаза и тут же закрыл — даже самая малая доза света вышибала искры из мозгов. Такого похмелья у него никогда в жизни еще не было. Мозг будто пропустили через миксер, живот прижало к позвоночнику железным шлагбаумом, и одолевал неудержимый позыв к рвоте. Опять, По запаху можно было определить, что это уже случилось. Вот если бы голова перестала болтаться, тогда…

Он вспомнил Тьму, ужас и боль и задергался, слабо шевеля руками и ногами.

— Говорил же тебе, не сдохло.

Все внутренности сжало так, что истерика и страх исчезли, осталась только борьба за глоток воздуха. Когда опасность неминучей смерти, как ему показалось, миновала, он снова открыл глаза.

Земля покачивалась вверх и вниз в четырех футах под его головой — чуть-чуть не доставали до нее болтающиеся руки. В поле зрения входила и выходила какая-то размытая круглая бульба, и Роланд попытался сообразить, что бы это такое могло быть. Собрав все силы, которых на данный момент оставалось не очень много, он заставил собственные руки упереться в то, что его держало. Оно не шевельнулось, хотя на ощупь было теплым и слегка упругим.

Оно снова стало туже, и руки упали, в глазах позеленело, потом стало краснеть, потом…

— Придушишь, дурак! — бухнул второй голос, раздался звук, похожий на удар грома, и слава Богу, давление ослабло, и Роланд втянул полные легкие насыщенного смрадом воздуха.

Когда в глазах прояснилось, Роланд увидел, что размытая круглая бульба — это босая и грязная нога.

«Размер этак семидесятый при десятой полноте», — подумал Роланд, покачиваясь туда-сюда. Потом до него дошло, что это может означать.

— О Господи! — Страх дал ему силы вывернуть шею и глянуть вверх.

Великан, который нес его под мышкой, был ростом футов пятнадцать. Шагавший рядом его приятель — чуть покороче. Оба одеты в вонючие гниющие шкуры, грубо стачанные наподобие безрукавок.

Роланд заколотил руками и ногами, а когда это не возымело действия, попытался вывернуться. Со шкур тучей поднялись мухи, покружились и сели обратно. Но великаны не обратили на это внимания. Силы оставили Роланда, голова безвольно свесилась, реальность сузилась до мелькавшего перед глазами клочка земли. Глядя, как грязная дорожка переходит в скальную тропу, он пробормотал: «Кажется, я уже не в Канзасе». Не оригинально, но ничего более умного в этих обстоятельствах он не мог придумать. Страха у него уже не оставалось — он вытек вместе с силой, а чувства притупились, однако Роланд подозревал, что скоро это переменится, стоит ему только чуть больше узнать, чего надо бояться.

Великаны петляли мимо куч гниющего мусора, и от поднимающейся вони спазмами сводило желудок. Его снова начало рвать. Для изголодавшегося по кислороду тела это было

слишком, и он снова скользнул в беспамятство.

Пришел в себя через несколько минут, когда, брошенный на землю, проскользил несколько футов по какой-то мягкой, податливой насыпи, усыпанной твердыми обломками, врезавшимися в избитые ребра. И это была самая лучшая постель за все годы его жизни. Даже вонь не могла омрачить радости от того, что можно спокойно лежать и наслаждаться свободным дыханием. Роланд ничего не видел, в ушах гудело, но он чувствовал себя так хорошо, как никогда на протяжении последних — он смутно припомнил встречу с Тьмой — часов. Вдруг появился свет, и Роланд увидел, что в десяти футах от него стоит один из великанов и тень его танцует в свете костра на странных угловатых предметах. В его руках футляр с гитарой Роланда казался игрушечным.

Роланд попытался оттолкнуться от земли. Рука прошла через опору с влажным хлюпаньем и попала в полость, заполненную чем-то вроде рисового пудинга, только рисинки в нем шевелились. Роланд взгромоздился на колени, и его обуял ужас: большинство тел разложилось уже до неузнаваемости, гудение шло от миллионов мух, а грудная клетка, в которую провалилась его рука, чем-то кишела. Даже при тусклом освещении нетрудно было догадаться, чем она могла кишеть в царстве мух.

Только реакция на трупы не позволила Роланду сразу отреагировать на личинок. Какая-то часть его существа хотела заорать: «Уберите это! Уберите!» — но из-за шока он лишь отряхнул руку и остался стоять на коленях с выпученными глазами.

Как и большинство людей его поколения в его части света, Роланд немного видел трупов — если быть точным, то лишь один, да и тот лежал, как восковая кукла, будто никогда и не жил. Эти же тела были и более, и менее реальны, и единственные сведения о том, как с ними быть, Роланд получил из фильмов, которые предпочел бы не помнить. Хотя все это невозможно было принять ни за фильм, ни даже за кошмар. Ни фильмы, ни кошмары не дают такого непосредственного впечатления. Заболело колено, в которое что-то врезалось, и, Роланд, чуть сместившись, глянул вниз. Под его тяжестью развалился на три четверти палец скелета, блеснула обнажившаяся поверхность сустава. Роланда затрясло, и он ощутил, как в утробе рождается вопль.

— На твоем месте я бы не стал кричать.

У одного трупа задвигалась челюсть, а голос — голос принадлежал Тьме.

— Только напомни этим двоим, что ты здесь, и они могут надумать позавтракать пораньше.

Роланд всхлипнул, но не издал больше ни звука. Оглянувшись, он заметил, что один из великанов все еще возится с костром, а второй копается в мусорной куче у стены пещеры.

— Но выход есть, — нашептывал голос Тьмы. — Тебе только надо позвать меня. Попроси меня помочь, и я перенесу тебя домой.

Губы используемого Тьмой рта не были на это способны, но в голосе Адепта Тьмы Роланду почудилась улыбка, когда тот прибавил:

— Только не думай слишком долго.

— Не думай слишком долго, — повторил Роланд, когда труп затих. Разум его балансировал на грани помешательства, и он смотрел в черную глубину, предвкушая развязку.

«То есть сдайся, — раздался глумливый голос у него в голове. — Пойди по легкой дорожке, как дядя Тони говорит».

Выход манил. Роланд отступил от него на шаг.