Врата Валгаллы
Шрифт:
Только преданность и профессионализм. Символ имперской веры. Собственно Империя и вываливалась сейчас в приемную через распахнутые двери конференц-зала. Убеленные сединами генералы, многие – с предательским брюшком, руководители административных округов, магнаты производства и коммуникаций, сами по себе решающего голоса лишенные, но присутствовавшие как докладчики по вопросам промышленных мощностей и объемов продукции, а также сроков перевода оного производства на военные рельсы. Общим числом не меньше сотни. Даже кондиционеры не справлялись – воздух из конференц-зала пахнул спертый. Или испортилась система? Секретарша черкнула себе памятку: вызвать техника, и поспешила опустить голову, отгораживаясь монитором
– Милорд Эстергази, подождите!
Военный министр остановился посреди потока выходящих, поневоле разделившегося на два рукава, и обернулся, ожидая, пока к нему пробьется Кирилл. Софья, притаившись за монитором, ощутила болезненный укол ревности: военный министр проходил к Кириллу лишь назвавшись и в очереди не сиживал. Это было личное, это началось до нее, и не ее ума это было дело. Однако обижало.
– На пару слов... можно?
Эстергази кивнул. Выглядел он, как успела заметить Софья, скверно. Не в лучшей своей форме: обычно подтянутый, щеголеватый, весь острый и холодный, как церемониальный клинок. Что говорить, из тех, кого женский взгляд провожает, даже будь им под пятьдесят. Небрежность в прическе. Тяжесть на плечах. Неуверенность в движениях: повернувшись Кириллу навстречу, министр на кого-то наткнулся, слепо извинившись в ответ недовольному ворчуну.
Семейная трагедия. Софья даже почти вспомнила ту депешу в океане прочих и собственное мелочное злорадство, обращенное на высокомерного хлыща: дескать, вот и тебе... Да, в тот день Кирилл посмотрел на нее совершенно чужими глазами и велел идти домой, потому что сегодня – все. Хотя дел было по горло всегда, кому знать, как не ей...
Доверительно положив руку на обшлаг, Император увлек Харальда Эстергази обратно, в зев конференц-зала, где большой свет уже погасили и только чуть мерцали мониторы. Аккуратно притворил за собой дверь. Софья осталась по сю сторону, уныло глядя на сообщение поперек своего экрана: «Протокол сформирован».
– Для меня это тоже потеря, – сказал Кирилл, когда оба сели.
Харальд молча кивнул, глядя в полированную поверхность длинного стола.
– Как леди Адретт?
Министр поднял глаза и растянул губы в улыбку:
– Поверите ли, сир... Не знаю.
Кирилл зябко передернул плечами, покрытыми мундиром без знаков различия.
– Появились какие-то люди, – нехотя признался Харальд, – которые, видимо, могут лучше меня понять ее... потерю. И поддержать ее. Я причислен... к виновникам.
– Руб всегда был тем, о чем другие могли только мечтать. Никто, кроме него, не...
– Умоляю вас, сир. Эстергази слышать не могут сейчас о героизме.
– Я тоже, – Кирилл нахмурил белесые брови. – Грешным делом, пусть бы тот АВ болтался. Изыскали бы другой способ, без самоубийственного вдохновения.
– Ваше Величество, – произнес Харальд, поднимая глаза, совершенно черные на лице, словно присыпанном мукой. – Я прошу об отставке.
– Что?!
– Я хороший пилот, хотя кое-какие навыки придется восстановить. На «Фреки» я мог бы принести пользу. Нижайше прошу освободить меня от занимаемой должности. Я должен стрелять.
– Нет, вы не можете! – Кир вскочил на ноги и забегал беспорядочными кругами.
– Я должен перед памятью сына.
– Пока мне не исполнилось пять, у вас было два сына, Харальд. Один раз вы меня уже отдали... им. Знали бы вы, чего мне стоило избавиться от мысли, будто вы оставили себе того, который получше! Гены императора Улле – пропади они пропадом – для ребенка вещь абстрактная. Хотите сделать это еще раз?
– Мужчины исполняют свой долг, сир. Я – мужчина. И вы тоже.
– А Руб так и вовсе был олицетворением достоинств в их превосходных степенях. Я знаю, и я – согласен. Вы нужны мне больше. Вы не можете бросить меня
Стоя посреди безлюдной площадки перед Главным Управлением Компании, Натали ошеломленно перечитывала только что врученное уведомление – стандартный кусок желтого штампованного пластика.
«В связи с сокращением объемов пассажирских переволок... уменьшением общего количества рейсов на линиях... Компания пользуется нравом расторгнуть трудовое соглашение... Империя позаботится о вас... будете трудоустроены согласно нуждам военного времени». Горстка мелочи на кредитной карточке. Все.
Давно к тому шло, вовсю пахло жареным, и те, кто побойчей, уже воспользовались связями, укрепив почву под ногами и подготовив плацдарм к отступлению. Натали, пребывавшая последние недели попеременно то в эйфории, то в ступоре, то в сладких грезах, в делах житейских показала себя сущей дурой. Впрочем, если подумать, обратиться за помощью ей было особенно не к кому. Разве что к Никс... К Никс, скорее всего, уже очередь выстроилась.
Ну и куда ее теперь трудоустроят?
Барышни с образованием из хороших семей могли рассчитывать на работу в цехах электроники. Сфера обслуживания и производства предметов потребления также стремительно сокращалась: Империя, вставшая под ружье, решительно ограничила аппетиты подданных. Закрылись увеселительные заведения, зато раскочегарились топки резервных мощностей. Правительство отрабатывало сценарий «Вторжение».
Вот в это горнило тебя и кинут, подруга. Империя не может позволить себе разбрасываться кадрами. Каждый винтик пристроен к делу. Даже князю не стыдно послужить заклепкой в «железном щите».
Невольно она подняла глаза к небу, затянутому плотными тучами. Тусклый свет красного карлика, сочась сквозь облачность, превращал небо в зловещий театральный задник. Ветер, завихряясь, хлестал пылью со всех сторон, а сама она, казалось, стояла в самом центре бури. Сигнал тревоги – сирена с одной из башен – как будто накликан был дурными мыслями. И тут же над корпусом администрации пронеслись поднятые по тревоге АКИ-перехватчики. Неподходящее время предаваться раздумьям о судьбе. Интуитивно наклонив голову, чтобы спрятаться скорее от пронзительного звука реактивных двигателей, чем от огня, готового хлынуть с небес – от огня едва ли помогло бы, да и от звука тоже спасало не слишком – Натали опрометью ринулась в ближайшее убежище.
Ей досталось место на скамье у входа. К счастью, это был бункер Компании, большинство укрывшихся здесь носили форменные рубашки и платья серо-голубого цвета и имели адекватное представление о дисциплине. Но и они, хаотически перемещаясь между Натали, прижавшейся спиной к холодной стене, и скудными источниками света, преображали сцену в полотно постмодерниста, ужаснувшегося самому себе. Неопределенность, бездеятельность и страх, цепкий шепоток слуха, передаваемого из уст в уста. Гул и вибрация систем очистки воздуха. Кремальера герметичной двери, служащая сосредоточием всех взглядов. Чувство дикого одиночества в охваченной ужасом толпе. Картина ада, выполненная приверженцем кубистической манеры, в противоположность светлой, деятельной, громкоголосой Валгалле. Где-то так, в рамках господствующей если не религии то общепринятой культурной схемы.