Врата ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
Огр настороженно глянул на Магнама, но любопытство пересилило. Придвинув поближе миску с мясом, он взялся за ложку.
— Давай свою историю.
Но Магнам терпеливо ждал, выразительно глядя на пустую ложку. Тол’чак заворчал и зачерпнул мяса с овощами. Отправив еду в рот, он хотел вновь потребовать обещанного рассказа, но восхитительный вкус заставил его замолчать. Мясо таяло на языке, а разваренные овощи пропитались густой жирной подливой. Глаза огра расширились. Он снова набил полный рот, ощутив внезапный приступ голода.
— Ну, и как тебе моя стряпня, мастер Глыба? — спросил Магнам, приподнимая бровь.
— Отлично…
— Завтра будет еще вкуснее. — Молодой д’варф уселся на табурет. — Дважды тушенная пища в два раза лучше, учила меня моя мамочка. — От внезапно нахлынувших воспоминаний у Магнама перехватило дыхание.
Тол’чак молча ел.
Наконец Магнам пошевелился.
— Помнится, я обещал тебе историю.
Огр просто махнул ложкой, слишком занятый, чтобы отвечать. Д’варф скрестил руки на животе.
— Ты слышал, откуда появился сердце-камень?
Неопределенно промычав, Тол’чак признал свое невежество.
— Ладно, слушай. Самый первый образчик сердце-камня обнаружил д’варф по имени Мимбливад Тридл. Он разрабатывал жилу во внутренних землях Гал’готы, в недрах горы под названием Ги’холлманти. В переводе с древнего наречия это означает «Пик Горящего Сердца». Многие считали, что старый д’варф давно сбрендил. Мало того, что тамошние месторождения были выработаны до последней крупицы, так еще ходили упорные слухи о призраках и злых духах, обитавших в заброшенных штольнях. Последняя партия рудокопов, отправившаяся в шахты за пару сотен лет до того, не вернулась, и даже следов ее не обнаружили.
Заинтересовавшись рассказом, Тол’чак перестал жевать.
— Но Мимбливад уверял, что чует несметные богатства в самых глубоких выработках. Безумец или нет, но он считался самым удачливым рудознатцем своего времени. Поговаривали, что он мог отыскать опал в куче свиного навоза. Месяц за месяцем старик ковырялся с обушком и лотком. Живущие неподалеку сообщали, что слышат отзвуки его работы и днем, и ночью. Потихоньку рассказывали и о совсем других звуках, странных и пугающих. Но когда кто-нибудь пытался расспросить соседей поподробнее, они отмалчивались, только головой качали. Многие уходили куда подальше, бросая участки непроданными. Прошло десять зим, и все земли вокруг Ги’холлманти оказались брошенными, за исключением участка старого одинокого Мимбливада Тридла.
— И что же произошло? — спросил Тол’чак, позабыв донести ложку до рта.
— Мимбливад иногда выбирался из своих выработок, чтобы запастись харчами. — Магнам нахмурился и рассудительно покачал головой. — Он заглядывал в торговые лавки — изможденная костлявая фигура с бегающими глазами. Разговаривал сам с собой — сердито бормотал, будто вел спор с кем-то, кого мог видеть только он. Но каким бы спятившим старик ни казался, а выбирался он из своей шахты с таким количеством золотых самородков и отколотых рубинов, чтобы хватило пополнить припасы и нырнуть обратно. Вскоре он стал живой легендой моего народа. Безумный Мимбли. И вот, на протяжении долгой зимы никто его не видел. Решили, что он наконец-то погиб в заброшенных штольнях и штреках Ги’холлманти, став еще одним блуждающим там призраком. Но думавшие так ошибались.
Магнам вытащил из кармана трубку и неспешно набил ее табаком.
— Может, еще мяса?
Тол’чак удивленно уставился на свою миску — она была пуста.
— Да нет, спасибо. Я наелся. Расскажи мне еще про этого безумного Мимбли.
Д’варф раскурил трубку, сжал зубами мундштук.
— Где-то через три зимы старый Мимбли заявился в деревню Твинтаун, волоча за собой двуколку, будто бы решил поработать мулом. Его не сразу узнали. Бороду он обмотал вокруг пояса, а глаза его сияли червячным блеском.
— Червячным блеском?
— Везде, где есть сердце-камень, — кивнул Магнам, — обитают черви. Светляки.
Тол’чак вспомнил Врата Духов своего народа, арку из чистого сердце-камня, через которую он прошел когда-то давно, чтобы начать это путешествие. Туннели, приведшие его к Вратам, кишели светящимися червями, которые излучали зеленоватый свет, напоминавший гнилушки.
— Никто не знает, что притягивает этих существ, но если находится жила сердце-камня, то через несколько дней там будут копошиться светляки. Кое-кто утверждает, что они рождаются прямо из сердце-камня.
Огр посмотрел на свой кристалл. С тех пор как он впервые взял камень в руки, Погибель представлялась ему в виде черного червя, похожего на светляков из туннелей, словно их кузен. Не было ли здесь какой-то связи?
— Так или иначе, — продолжал Магнам, — если ты бродишь среди червей достаточно долго, их свет передается твоим глазам. Некоторые уверяют, что это позволяет видеть не только наш мир, но и следующий за ним.
— Мир духов?
— Нет, мир будущего. Проблески того, что грядет. — Д’варф взмахнул трубкой. — Но все это ерунда. То, что приволок безумный Мимбли, собрало вокруг него всех твинтаунцев. В тележке лежала целая куча драгоценных камней. Таких прежде никто не видел. Краснее рубина, ярче, чем алмазы. — Он указал мундштуком на самоцвет. — Это и был самый первый добытый сердце-камень.
— А почему его не находили раньше?
— Я думаю, что горы сами наконец-то решили отдать его нам. — Магнам пожал плечами. — Рудокопы уверены, что никому не удастся добыть драгоценный камень, если сама земля не захочет подарить его тебе.
— А что сказал Мимбли? Он объяснил, как нашел камень?
— В том-то и загвоздка, мастер Глыба. Он работал все эти годы как проклятый, едва руки не стер. И что он сделал, вскрыв материнскую жилу? Взял да и помер. — Д’варф невесело хохотнул. — Той же ночью его нашли мертвым.
— Он умер? — Разочарование острой болью отозвалось в сердце Тол’чака.
— Во сне. Свернулся, будто младенец. — Магнам вздохнул. — Судьба бывает очень жестокой. Но, по крайней мере, старый Мимбли всем утер нос. Он чуял сокровища и в конце концов нашел их. И даже название новому самоцвету дал тоже он. Он никому не позволял подходить близко к повозке с драгоценностями, утверждая, что эти камни — кровь гор, добытая из самого сердца земли. Отсюда и пошло название — сердце-камень.