Шрифт:
Несчастливая подкова
Знаменитый Ниагарский водопад было видно издали. Над ним пыль стояла столбом. Пыль была водяная, а водопадов было на самом деле три. Быкова интересовал тот, который именовался Подковой и отделял американский штат Нью-Йорк от канадской провинции Онтарио.
Поскольку Быков уже бывал здесь на съемках местных красот, он не предвкушал никаких новых впечатлений. Это была рутинная работа, обычный заказ. Канадский журнал «Стар Имидж» нанял его сделать серию снимков Подковы, а если точнее, то пролета над водопадом вертолета с некой Маричкой Вереш. Во время шоу ей предстояло болтаться на канате, поскольку она претендовала на звание «девушки Бонда» в очередном фильме о похождениях бравого агента 007. В прессу уже просочились слухи о том, что главную роль сыграет не мужчина, а женщина, причем темнокожая, что придавало истории особую пикантность. Быков просмотрел несколько фото Марички в интернете, нашел ее довольно симпатичной, но не она побудила его совершить далекий перелет в Америку, и даже не щедрый гонорар, назначенный журналом.
Что-то другое. Но что?
Подъезжая к Ниагаре, Быков не столько любовался красотами природы, сколько спрашивал себя, почему он согласился фотографировать юную звездочку и не напрасно ли принял такое решение? Ведь прежде его работы публиковались преимущественно в солидных географических изданиях. Помимо этого, в качестве фотографа и оператора он принимал участие в нескольких сенсационных экспедициях, благодаря чему сделал себе имя. Его снимки котировались столь высоко, что он вполне мог ответить патронам Марички вежливым отказом. Почему же тогда он все же принял предложение? Стремление к дешевой сенсации? Меркантильные интересы? Сама девушка?
Ответы на все эти вопросы были отрицательными. Если бы Быков хоть немного верил в мистику, он бы сказал, что в путешествие его затянула интуиция. Однако он при любой возможности открещивался от любого рода суеверий и оккультных воззрений, так что не находил своему поступку объяснений, и это его угнетало.
Быков остановился в отеле «Тауэр». Поднявшись в номер, он разложил вещи и подошел к панорамному окну, из которого открывался величественный вид на белый ниагарский каскад. Огромные массы воды, низвергающиеся с шестидесятиметровой кручи, производили грозное впечатление. Облако водяного пара вздымалось к небу. Даже находясь за толстым стеклом вдали от водопада, можно было расслышать производимый им рев. Быкову почудилось даже, что он ощущает легкую дрожь пола под ногами, хотя это, скорее всего, было вызвано самовнушением. Вспомнилось высказывание Диккенса, который, побывав возле Ниагарского водопада, заявил: «Здесь, и ни в каком другом месте, человек находится ближе всего к Богу».
Вспомнив об этом, Быков подумал, что Чарлз Диккенс был не дурак, так, может быть, стоит пересмотреть свои взгляды на мироздание и допустить существование чего-то чудесного, сверхъестественного? Нет, сказал он себе строго. Не стоит брать пример с писателя гениального, но жившего все-таки в девятнадцатом веке. Ниагару создали никакие не высшие силы, а природа. Течет себе река из одного озера в другое, а поскольку оба расположены на разной высоте, то в определенном месте вода, набравшая разбег, падает со скалы отвесно, в объеме 283 кубических метра в секунду. При чем здесь Бог?
Отойдя от окна, Быков занялся аппаратурой. У него было три любимых фотоаппарата, а к ним большой набор сменных объективов, насадок и фильтров. В данном случае все это изобилие не требовалось. Быкову предстояло сделать лишь десятка три эффектных снимков красотки, которая пролетит на фоне Ниагары на специальном подвесе. Наверняка она будет пристегнута страховочным тросом, но даже если трос будет заметен, то потом не составит труда избавиться от него при обработке кадра. Тем более что снимать Быков собирался на цифровую камеру, а не на пленку. Хоть трос убирай, хоть вертолет, хоть еще что-нибудь, на выбор.
Приготовившись к завтрашней сессии, Быков отправился прогуляться по городку, наводненному туристами, которые отличались друг от друга лишь тем, что одни уже сделали селфи на фоне знаменитого водопада, а другие еще только готовились к этому. Можно было не сомневаться, что все они, как один, разместят фото в Сети, где довольные физиономии авторов будут занимать места больше, чем местные достопримечательности. В век интернета люди преисполнились уверенности, что они и их будничные дела кому-то интересны и им ставят лайки искренне, а не машинально и не из стремления получить ответные «сердечки» и «большие пальцы». Милое заблуждение, создающее иллюзию собственной значимости…
Одно время Быков создал себе канал на «Ютубе» и открыл страничку в «Инстаграме». Все вокруг твердили ему, что без этого современному человеку, особенно художнику, ну просто никак. Он честно и старательно загружал в интернет ролики и фотографии, пока однажды не решил проконтролировать, сколько времени торчит у экрана ноутбука или мобильника. Выходило, что два-три часа его жизни ежедневно пожирается виртуальным пауком, раскинувшим свои сети по всему свету. В пересчете на месяцы и годы получалась пугающая цифра. С тех пор интернет стал для Быкова исключительно источником нужной информации, а не средой, где ему предлагалось вариться бесконечно. Свободного времени сразу стало больше, и, надо сказать, ему всегда находилось применение.
Вообще борьба с собственными вредными привычками была бесконечной. Бросил курить, пристрастился к кофе, отказался от сладкого, завис на каком-нибудь дурацком сериале, который и смотреть уже невмоготу, и удалить жалко. Так и проходила жизнь в постоянной борьбе с собой, но Быкову это даже нравилось. Одерживать победы над собой было не менее интересно и важно, чем над враждебными стихиями и людьми.
Ночью Быков не просыпался и не ворочался, так как не ожидал от завтрашнего мероприятия никаких неожиданностей. Позавтракал он умеренно и почти аскетично. Покидая номер, он окинул взглядом свое отражение в зеркале с явным удовольствием. За минувшие полгода, когда Быков исключил из своего рациона сдобное и сладкое, он сбросил килограмм десять, и это, бесспорно, пошло ему на пользу. Он заставил себя бегать и плавать не реже двух раз в неделю и иногда, совершая героическое усилие над собой, даже посещал спортивный клуб. Он больше не был тем грузным увальнем, в которого превращался во время перерывов между своими похождениями. Усы и вольно растущие кудри тоже остались в прошлом. Нынешний Дмитрий Быков являл собой подтянутого загорелого мужчину лет сорока пяти, который притягивал женские взгляды. Одним словом, Быков изменился и был доволен собой.
На сессию он надел голубые джинсы и джинсовую куртку, потому что, несмотря на так называемое индейское лето (именуемое в наших краях бабьим), было довольно прохладно, а возле водопада, как нетрудно было догадаться, дули ветры и носили водяную пыль.
Быков отпустил такси. Дальше он пошел к Ниагаре пешком с кофром и фотоаппаратом через плечо. Полностью панорама водопадов открылась ему со смотровой площадки, которая располагалась примерно в полукилометре ниже их по течению, где обменивались мнениями возбужденные туристы. Спуск на дно ущелья обеспечивали кабины современных лифтов. У причала стояли прогулочные суда, которые с высоты казались игрушечными корабликами, особенно на фоне огромной, мощной и никак не желающей успокоиться после прыжка реки. Она вся бурлила, кипела и бесновалась, неистовствуя в каменной ловушке.
Быков направился не к кораблю, на который выстроилась очередь, а к присланному для его личного пользования катеру.
– Мистер Быкофф? – спросил улыбчивый мужчина в морской фуражке и дождевике с откинутым капюшоном. – Я знал, что вы прибудете раньше, поэтому и сам поторопился.
– Хочу осмотреться, – сказал Быков, пожимая протянутую руку, твердую, как кремень.
Они говорили по-английски. Собеседник Быкова, Кен Саймонс, изъяснялся с несколько гнусавым американским акцентом, затрудняющим восприятие.