Врата. Книга 2. Далекое Отечество
Шрифт:
Разговор вели на кухне – и идти было ближе, и бардака там поменьше.
Относительно.
Потому как на кухне обнаружился включенный ноутбук, несколько бутылок недорого пива и ещё один субъект – тощий нескладный мужчина лет тридцати с взъерошенными тёмными волосами и в круглых очках.
«А ты возмужал, Гарри Поттер» – иронично подумал Елисеев, подметив сходство мужчины со всемирно известным книжным персонажем.
– Юра, это из ФСБ, – слегка удивлённым тоном поведал Анисимов.
– О. День добрый. И… До свидания, да? Мне уйти?
– Ковалёв Юрий Степанович? – поинтересовался Павлов.
– Да, это я… – несколько недоумённо отозвался мужчина.
– Тогда можете остаться.
– Эм… – Анисимов вытер ладони о футболку. – Может чаю? Или кофе?
– Благодарю, но нам хотелось бы перейти к делу – у нас не так много времени, – вежливо, но непреклонно произнёс Павлов.
– Что ж, я слушаю. А… о какой именно работе идёт речь? Я преподаю в политехе и числюсь консультантом в Палеонтологическом музее, но не думаю, что это могло бы заинтересовать вашу организацию…
– Говоря «работа», мы подразумевали ваш научный труд, – объяснил фээсбэшник. – В девяносто седьмом по результатам раскопок в Хабаровском крае вы представили на рассмотрение свою диссертацию. Несколько новых видов ископаемых животных, останки родственных видов которых никогда прежде не находили на территории Евразии…
– Ну, уже ведь двадцать лет прошло! – реакция Анисимова оказалась неожиданно бурной. – Неужели нельзя всё-таки оставить в покое эту тему? Всё, нет той работы, забыли все про неё уже давно! Я ошибся, я виноват, но я исправился!
– Родислав Аркадьевич… – попытался успокоить профессора Юрий.
Даже без всяких познаний можно было понять, что вопрос учёного задел, и ещё как задел. Хотя ничего удивительного в том нет – оба фээсбэшника в общих чертах изучили биографию объекта разработки и его научную карьеру.
Анисимов в своё время потратил четыре года на раскопки, и представленная тогда ещё молодым и подающим надежды палеонтологом гипотеза была очень смелой. На речных отмелях под Хабаровском он нашёл целое месторождение костей ископаемых животных. Не каких-то там супердинозавров или мутантов – обычная мамонтовая мегафауна: хоботные, носороги, лошади, быки, медведи, словом, животные уже известные палеонтологам…
Загвоздка была в том, что все эти виды считались эндемиками Северной Америки, вымершими задолго до последнего оледенения. Гипотезу Анисимов тогда выдвинул смелую и масштабную, предположив существование где-то в долинах Сихотэ-Алиня замкнутой биосферы, в которой древние виды сохранялись в течение сотен тысяч лет, пока их родственники мигрировали в Америку и там вымирали.
Само собой, смелое, и даже наглое исследование противоречило слишком многому и в случае своего принятия выставляло бы дураками очень многих авторитетов в данной области науки. Неудивительно, что все маститые и уважаемые, даже на дух друг друга не переносившие, объединились, чтобы раскатать выскочку с его антинаучными бреднями в тонкий блин. Дай им волю, они бы Анисимова на костре из пары десятков экземпляров его труда сожгли бы, прямо во дворе института.
В общем, диссертацию профессор так и не защитил, оставшись вечным кандидатом наук. И в тот же месяц отправился из столицы по назначению в провинциальный музей палеонтологии, и хорошо ещё, что не сторожем – даже просто преподавать ему разрешили лишь через несколько лет, и то лишь из-за тотальной нехватки кадров.
– Я понимаю ваши эмоции, профессор, – произнёс Павлов с профессиональной убедительностью. – Но сейчас потребовались именно ваши знания и материалы о тех ваших изысканиях. Планируется новая экспедиция в тайгу, приблизительно в те же места, и без вас там будет не обойтись. Говорят, что поступили новые данные, которые могут всё изменить. И вы должны понимать, что если всё пройдёт удачно, то это ваш шанс получить должное отношение к своим исследованиям.
– Должное отношение? – с горечью произнёс профессор. – Через двадцать лет? Да если я опять провалюсь, то я превращусь даже не в посмешище, а… а… вообще не знаю, как это даже назвать…
– У нашей организации нет оснований сомневаться в успехе вашей миссии, – произнёс Павлов. – Впрочем, формально руководить экспедицией будете не вы, а военные. На вас, Родислав Аркадьевич, научное обеспечение экспедиции. Если результаты будут существенны – ваше имя будет на всех выходящих работах. Но если ничего не выйдет – о вашем участии никто и не узнает и в отчётах вас не будет, ответственность будут нести другие люди. Всё это уже есть в вашем контракте – право на соавторство в публикуемых материалах только при успехе экспедиции. И вне зависимости от результатов, командировку вам оплатят, плюс надбавки за вредные условия, за научное звание и так далее. Вы же понимаете, что это не турпоход за свои деньги – у вас будет полная поддержка государства.
– Простите, вы сказали, что экспедицией будут руководить военные? – подал голос Ковалёв.
– Именно так, – кивнул Павлов. – Место раскопок находится вблизи от строящегося режимного объекта – отсюда и подобная секретность.
– Но, позвольте… – Анисимов протёр очки взятым со стола полотенцем, как будто задумался над ответом. Хотя, судя по его загоревшимся глазам, ответ был более чем очевиден. – Почему тогда это всё не через мой институт или ПИН… Не через письмо из РАН хотя бы… Почему именно ваша организация вдруг заинтересовалась палеонтологией?
– Престиж страны, – веско произнёс Елисеев, до того молча стоявший у окна.
Более пояснять ничего не требовалось, потому как в последнее время этим словосочетанием можно было оправдать едва ли не больше, чем пресловутой формулой «национальная безопасность США».
– Не каждый же год проводить Олимпиаду или чемпионат мира по футболу, а гран-при Формулы-1 вскоре станет обыденностью – так что надо и по мелочам работать, – добавил Павлов. – Зоологические, археологические и палеонтологические экспедиции – это тоже важная составляющая престижа страны. Так понемногу и будем разрушать западную монополию в науке – пускай и русские имена начнут мелькать почаще.
– Допустим… – не особо уверенно протянул профессор. – Могу я в таком случае взглянуть на контракт?
– Разумеется, – Елисеев раскрыл планшет, открыл нужный документ и протянул устройство палеонтологу.
Тот беззвучно хмыкнул, быстро пролистал все условия, задержавшись на параграфе с размерами оплаты и возможными бонусами и, дочитав до конца, удивлённо спросил:
– Что, и подписать сразу можно?
– Разумеется.
– Ладно, я согласен, – кивнув, профессор приложил большой палец к соответствующему полю, а указательным изобразил рядом роспись. С этого года скан отпечатка пальца уже имел юридическую силу электронной или физической подписи, но от известной своим консерватизмом конторы он таких новшеств точно не ожидал.