Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Летуновский Александр С.

— Давай обнимемся, брат любезный, когда ещё Бог даст свидеться, — тихо молвил Варфоломей.

Братья обнялись.

— Храни тебя Господь и жену твою, и деток. О нас не беспокойтесь. Первая зима была трудная, потом легче будет. Теперь у нас храм Божий есть, в трудную минуту к Богу ближе обратиться можем.

— И вас пусть хранит Господь и даст вам силы выстоять в испытании вашем.

Пётр и Стефан приладили котомки, взяли посохи и двинулись в путь. Варфоломей вслед осенил их крестным знамением.

Шёл

седьмой день с тех пор, как Стефан и Пётр покинули Маковицу. Вечерело. Завершив дневные дела, Варфоломей сидел у костра, вырезал из липового поленца ложку и время от времени смотрел в сторону тропы, ожидая возвращения брата. Стефан пришёл перед самым заходом солнца.

— Проводил? — спросил Варфоломей, не прекращая работы.

— Проводил, — ворчливо ответил Стефан. — Обещал наведывать нас.

Варфоломей не обратил внимания на мрачный тон брата, решив, что он просто устал.

Стефан поставил у кельи посох, подошёл к столу, на котором лежали хлеб, овощи, рыба.

— Поешь, — предложил Варфоломей.

Стефан прочитал молитву, перекрестился, сел за стол.

Варфоломей зачерпнул из котла, висевшего над костром, горячей воды, поставил перед братом.

Стефан съел немного хлеба, попил воды, встал, перекрестился, снова сел в глубокой задумчивости, подперев руками подбородок.

Варфоломей подошёл к столу. Увидев хмурое лицо брата, присел напротив и участливо спросил:

— Что печалит тебя, брат мой?

Стефан, немного помолчав, негромко, сбиваясь, ответил:

— Как мы живём? Пустыня наша больно сурова и неприветлива. Одни труды да лишения. За всю зиму к нам никто не заходил. На далёкое расстояние нет ни сёл, ни дворов, ни пути людского. Кругом непроходимая чаща лесная с дикими зверями.

— Мы сами выбрали место сие, — с некоторым удивлением в голосе ответил Варфоломей.

— А с каким трудом мы достаём самое необходимое, — Стефан постепенно распалялся, голос его становился всё громче, он встал и вышел из-за стола. — Не выдерживаю я этих скорбей пустынных. Видно, не подготовлен я к ним своей предшествующей жизнью.

— Но ты был уже монахом в монастыре в Хотькове, — глядя на брата и пытаясь его успокоить и ободрить, сказал Варфоломей. — И здесь мы уже целую зиму прожили в одиночестве. Всё-таки справились.

Стефан действительно немного успокоился или просто не хотел огорчать брата, во всяком случае, голос его стал мягче и спокойнее.

— Утешаясь семейной жизнью, я ведь не думал о монашестве, а более того, о пустынных подвигах. Только тяжкое горе-смерть Анны побудила меня удалиться в обитель как в тихую пристань на море житейском. — Стефан прошёл вдоль стола, вернулся, остановился напротив брата. — Там, быть может, я и окончил бы дни свои, если бы не ты. Только твои усердные просьбы вызвали меня оттуда. — Стефан снова прошёлся вдоль стола. — Не успел я закалиться в иноческом терпении, — сказал он тихо и совсем спокойно.

Некоторое

время Варфоломей сидел, поражённый услышанным, и невидящим взглядом смотрел на еду, лежавшую на столе. Всё ещё надеясь отвлечь брата от мрачных мыслей, он наконец произнёс:

— Спасибо тебе, Стефан, без тебя, без твоей поддержки я бы не вынес такого испытания, которому мы подвергались здесь. — Затем, глядя на брата, заговорил пылко, с надеждой в голосе: — Ты опытный, ты сильный, всё пройдёт. Зиму мы пережили, теперь лето. За лето мы окрепнем, приготовимся к новой зиме. Душа твоя успокоится в молитве.

Взгляды братьев встретились. Стефан отвёл взгляд, безнадёжно махнул рукой:

— Не утешай меня, брат мой, не сможешь ты укротить мою тоску. Дух уныния овладел мной. Не могу я больше, уйду отсюда.

— Как же ты оставишь меня одного? — голос Варфоломея дрогнул.

Он был готов ко всему: к любым испытаниям, лишениям и невзгодам, но только не к тому, что родной по крови брат-главный наставник и помощник оставит его одного так неожиданно, в самом начале нелёгкого пути. Варфоломей знал, что избранная им дорога будет трудной, но прошлой зимой он понял, что будет она гораздо труднее, чем он предполагал.

Варфоломей был в смятении. Мысли путались. Только одно в его душе было непоколебимо — никакие силы не свернут его с пути, навсегда избранного ещё в детские годы. Наконец одна чёткая мысль овладела им: он должен принять уход Стефана как ещё одно неизбежное событие в длинной череде предстоящих ему испытаний.

Варфоломей молчал. Стефан продолжал ходить около стола, ожидая ответа брата. Наконец он остановился, посмотрел на Варфоломея, взгляды их встретились. Стефану стало жалко младшего брата, и он сделал попытку подбодрить его.

— Ты и телом, и душой закалён с детства, — сказал Стефан мягким голосом. — Здесь сбывается твоя мечта. За зиму ты прошёл суровое испытание, выдержал его и многому научился. Ты справишься один. Господь тебя не оставит.

Варфоломей решил ещё раз попытаться уговорить Стефана. Он встал и с жаром стал его упрашивать:

— Умоляю тебя, не принимай быстрых решений, подумай ещё. Помолись Богу, Он направит тебя на верный путь.

Стефан почувствовал стыд за свой малодушный поступок, он решил далее не обострять обстановку и примирительно сказал:

— Хорошо, оставим всё до утра. Уже темно, пойдём спать.

Варфоломей собрал со стола еду и отнёс в келью. Стефан затушил костёр. Немного помолчав, братья пошли в церковь и до рассвета молились каждый о своём.

Утром, не возвращаясь к прерванному накануне разговору, братья сделали все необходимые дела, вместе помолились и теперь перед расставанием стояли у кельи.

— Что же ты за всё утро так ничего и не сказал? — тихо спросил Стефан.

— Понял я, что ты всё решил окончательно. Наверное, так надо. На всё воля Божия, — ответил Варфоломей, опустив глаза.