Вредность не порок
Шрифт:
В горнице меня ждал приятный сюрприз. Выяснилось, что гости не останутся, а уедут в ночь. Сделав печальные глазки, я понуро закивала и согласилась с тем, что если надо, значит, надо. И вот, распрощавшись с нами, ребята загрузились в машины, и три «жигуля», аккуратно развернувшись, выкатились за ворота.
– Стас, загони свою колымагу в сарай! – крикнула я, хорошо зная, что тот обидится за «колымагу».
Но Стас не желал отзываться, я пошла его искать, чтобы убедиться, что все же испортила ему настроение.
К большому своему удивлению, открыв дверь его
– Молодец, – сказала я, тихонечко закрывая дверь, – не такой уж ты приставучий парень.
В горнице все еще толклась бабка Степанида, наводя окончательный лоск, я помогла ей, и скоро мы разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.
За окошком давно стемнело, лениво перебрехивались напоследок собаки, а я лежала, положив руки за голову, и прислушивалась к затихающим звукам отходящей ко сну деревни. Наконец глянула на часы, поднялась, переоделась в джинсы и футболку и осторожно выглянула в окно. Где-то за околицей глухо ухнула сова, я перекинула ногу через подоконник, опять прислушалась и, не заметив ничего страшного, изготовилась спрыгнуть вниз. До земли было недалеко, но прямо под окном росли кусты шиповника, и оцарапаться мне не хотелось. Я примерилась и отпустила руку. В то же самое мгновение внизу что-то зашевелилось и кто-то сдавленно прошептал:
– Настасья Игоревна!
Излишне будет объяснять, что после этого я с визгом шарахнулась в сторону и, неловко зацепившись в полете за что-то ногой, с треском завалилась в самую середину куста. Подо мной раздался полузадушенный вскрик, я активно забарахталась, пытаясь восстановить равновесие, и, свалившись наконец с чьей-то спины, очутилась на карачках.
– Кто здесь? – Я попыталась спросить грозно, но вышло как-то жалко. Вскочив на ноги и прижавшись спиной к стене, я тщетно старалась разглядеть того, кто все еще барахтался в кустах. – А ну, вылезай!
Пока я вверх тормашками летала по кустам, мне очень хотелось, чтобы здесь появился Стас, теперь же, разглядев поднявшуюся на ноги тонкую мальчишескую фигуру, я молилась, чтобы этого не произошло. Потому что я сразу сообразила, что это не кто иной, как тот самый Володя Савченко, по чьей милости я в настоящее время испытываю столько неудобств. Смущенно опустив глаза, мальчишка шагнул ко мне ближе и прошептал:
– Извините.., это я…
«Только бы Стас спал! – думала я, в напряжении косясь на соседнее окно. – Иначе здесь такое будет! Мама ОМОН вышлет». Но я зря волновалась, Стас так и не проснулся, видно, намаялся, бедняга.
– Хорошее ты время выбрал по гостям ходить, – буркнула я, присаживаясь на скамеечку под окном и жестом приглашая мальчишку сесть рядом.
– Я днем не мог… – он опустил голову, и я подивилась странной интонации. Не то чтобы он заплакал, но эти слова явно дались ему нелегко.
Вспомнив в конце концов, что я все-таки педагог, я постаралась придать голосу максимальную доброжелательность.
– В чем дело, Володя? Расскажи, пожалуйста.
Он сцепил пальцы и зашептал:
– Это я вам записку написал. Вы читали? – я кивнула. – И Ирине Захаровне тоже. Она нашла, я видел.
Нельзя ей у забора сидеть, у нее очки отсвечивают…
– Чего? – не поняла я. – При чем здесь очки?
– Они вечером костер жгли, Ирина Захаровна у забора была.., у нее очки, и они отсвечивают от огня.
Тут я сообразила, в чем дело, и задумалась. Так, интересно, а кроме него, еще кто-нибудь заметил сверкающую очками Ирину Захаровну? Следопытка недоделанная, если там и вправду то, о чем она рассказывает, ей запросто отвернут голову, чтобы не совала ее куда не следует.
– А зачем ты писал записки?
Тут парень заерзал и, томясь, пояснил:
– Анастасия Игоревна, вы не подумайте чего… У меня братан есть старший.., он очень хороший.., Он год назад из тюрьмы вернулся… Но вы не думайте, он ничего такого…
– Я понимаю, Володя, – ободряюще покивала я, хотя, признаться честно, пока еще ни хрена не понимала и очень опасалась разбудить Стаса.
– Ему почтальонша один раз телеграмму принесла…
Он тогда стал нервничать, как я понял. И бабушке говорит: «Поезжай в город, я в огороде сам разберусь». Бабка не хотела, но он настоял. И мне говорит, собирайся тоже.
А я говорю: «Чего я в городе не видал, все пацаны здесь».
Ну он разорался, обещал по шее дать… Бабку отвез, а я не поехал. Вадька рукой махнул… А потом к нему друзья приехали. В первый вечер за стол сели, один там все про баб… – Тут Володя крепко задумался, видно, пытаясь сообразить, какими словами передавать разговоры моих пляжных знакомцев, и думал достаточно долго. Определившись наконец, он продолжил:
– И тут Вадька вдруг ляпнул, мол, училки вон Вовкины есть, молодые и красивые. Про вас сказал… Ну, вот так, всю ночь сидели, пили, а этот все порывался по бабам.., то есть хотел к вам в гости… А на другой день сели за стол и стали про кого-то разговаривать, кто одному мужику ихнему руку прокусил…
Я заморгала и съежилась.
– Ну и что дальше?
– А Вадька говорит: "Это и были Вовкины училки.
Одна вот тут, за забором живет".
Он замолчал, я молчала тоже. Причина, побудившая пацана написать записки, теперь понятна, и я была ему за это весьма благодарна.
– Знаешь, Володя, может быть, тебе действительно лучше в город уехать?
Мальчишка кивнул:
– Да я теперь сам хочу. Вадька меня днем из дома не выпускает. Говорит: "Меньше знаешь – крепче спишь…
Сам остался, вот и не ной!" А на фига мне в доме сидеть?
Решил завтра с первым автобусом.
– Володя, а сколько у вас гостей?
Володька задумался, потом затряс головой:
– Человек десять. Точно не знаю, Вадька выходить не разрешал, я только ночью, в окно лазил.
– Ясно, – протянула я, однако на самом деле все было как раз наоборот. И на всякий случай поинтересовалась:
– А что они у вас делают-то?
– Знаете, Анастасия Игоревна, по-моему, они чего-то ждут!