Времена без Героев
Шрифт:
Неверный и одинокий источник света приближался, явно находясь в руке невысокого человека. И человек этот, похоже, девичьим голосом напевал:
Дочка, дочка, сделай милость:
Расскажи мне, что случилось?
– От любви я умираю …
Песенка из последней баллады Олли Вонючки вообще-то странно звучала в устах женщины, даже девушки. Тем паче, что конец у нее был вовсе уж непристойным. Но песенка не была закончена. Девушка вдруг замерла на месте, как думал Мстислав - испугавшись темной, огромной фигуры, преградившей ей дорогу. Хотя чего ей
Через миг все встало на свои места. Насмешливый голос Юлия раздался откуда-то из-за спины девушки, а через миг его соратники увидели и тень фигуры вора, почти слившуюся с фигурой девушки:
– От любви случаются болезни, но они редко бывают смертельными, девушка!
– и хохотнул, довольный своей шуткой.
– Руки убери, шутник!
– голос девушки был на удивление спокоен - Я - Лаура Донн, дочь графа Репека! Пока тебе только руки отрубят. Если не уберешь руки, лишишься головы! Я лично попрошу отца, чтобы он казнил тебя медленно!
– Ой!
– ернически воскликнул Юлий, отдергивая руки - Я уже штаны обмочил… Слышь, Мстислав, она меня графом пугает. Пожалуй, пойду, сдамся!… Кстати, краса неписаная, а куда идти? Веди меня, прелестная Лаура!
Девушка только сейчас заметила, что против нее - четверо. Все усталые, злые, огромные… Вооруженные!
– Ой!
– невольно повторяя возглас Юлия, пискнула она - Убийцы…
– Ну зачем же убийцы!
– возразил Мстислав - Я, например, сотник императорской гвардии, личный посланник императора Теодора Третьего. Я, по чести, должен был въехать в ворота замка, под звуки фанфар, проезжая мимо выстроившейся дружины… У меня Императорская Печатка была! Твой отец - вот кто вор! Я лишь заберу то, что принадлежит мне, и уйду. Убивать графа, наместника императора, я не собираюсь. Его будет судить императорский суд.
Девушка несколько мгновений молчала. Потом резко подняла фонарь выше, осветила мокрую одежду Мстислава и на миг задержала кружок света на серебряной витой гривне гардара, отличительном знаке любого сотника любого склавинского легиона. Вряд ли разбойник или вор станет носить такую…
– Ты -гардар!
– утверждающе сказала Лаура - Тот самый, который устроил драку в корчме Терри Лгунишки.
– Да!
– не стал отрицать Мстислав.
– Тот самый, который поверг лучшего воина моего отца, Быка!
– Это тот изменщик?
– усмехнулся Мстислав - Да!
– Я помогу тебе!
– тихо сказала Лаура - Ты и представить не можешь, как я тебе благодарна… Только обещай, что отец останется жив!
– Я уже сказал: я не собираюсь его убивать!
– пожал плечами гардар - В этом нет никакой нужды!
– Ваше оружие сейчас в отцовых покоях сложено!
– быстро заговорила Лаура - Отец с утра уехал, он сейчас правит суд над упустившими вас воинами и будет нескоро. Вы сможете забрать то, что вам принадлежит и убыть раньше, чем он вернется!
– Ну, веди!
– после короткого размышления, велел Мстислав, давно уже взявший на себе функции вожака - Только помни: если что, ты умрешь первой!
– Я не обманываю!
– двинувшись обратно, тихо возразила девушка…
Дорога по узкой лестнице, ведущей на верхние этажи замка, вызвала у четверки довольно сложные чувства. Лаура не обманывала, по крайней мере пока, вела по самым безопасным местам. И все же трижды они нарывались на воинов или челядинов, спешащих по своим делам. Хорошо еще, никто не задумался, куда может идти госпожа в сопровождении четырех людей, а малое количество света в коридорах и переходах помогло им скрыть лица от врага. До покоев графа, разумеется, находящихся на самом верху, они добирались не меньше половины вигилии. Долго, учитывая что находились не дома, а в чужом замке… Зато когда дверь под ловкими пальцами Юлия раскрыла чрево почивальни Репека, Мстислав с таким шумом выдохнул воздух, до поры запертый в легких, что бедная Лаура подпрыгнула… Вскоре дверь вновь захлопнулась, отгораживая четверку от коридора плотной и толстой дубовой основой.
– Ну, показывай, где тут наше добро!
– весело сказал Эдрик, потирая руки и предвкушая встречу со своим оружием… Но даже его радость была слабее радости Мстислава…
– Мой меч!!!
– почти прорычал он, упав перед ножнами с благородным клинком на колени - Мой Шершень! Славный мой, тебя так бросили…
– Гардар, это только меч!
– удивленно воскликнул базиликанец - Как можно разговаривать с мертвым железом!
– У вас, южан, оно, может, и мертво. А этот меч ковал оружейных дел мастер Осколд Криворукий! А имя ему давал мой отец, получивший меч в дар от своего князя! Такой меч не сломать, не затупить… И потерять сложно. Потому так легко вошли сюда, что Шершень не пожелал со мной расставаться! Да и… Память об отце моем -единственная!
– Вот оно как!
– протянул первым понявший состояние гардара Эдрик. И прикинул, а что же может достаться ему, умри его отец… Получалось, чуть больше, нежели меч.
– Ну, поспешим!
– быстро сказал Мстислав, опоясываясь и собирая разбросанное в беспорядке по полу оружие. Оружия было много и вскоре гардар стал похож на ежа - меч, секира, ножи, лук с тулом стрел…
– А вот и наши кони!
– невесело сказал, выглянув в окно, Равен - И моя кобылка, и твой, гардар, жуткий зверь!
Мстиславу хватило одного взгляда за окно, чтобы взреветь от дикой ярости:
– Мой Ветерок!!!
Никто не успел понять, что же творилось с конем. Первый раз за все время гардар потерял голову, и сразу по крупному… Дверь, вообще-то открывавшаяся внутрь, была вынесена вместе с частью косяка. По коридору, быстро удаляясь, прогрохотали железные набойки сапог…
– Чего там с его жеребцом делают?
– искренне недоумевая, спросил Эдрик.
Равен только руками развел, но предложил:
– Поможем?
Эдрик, ничего не сказав, распихал наспех свое оружие по местам и сорвался с места. Равен - следом…
Никто и не заметил, что Юлий, человек предусмотрительный, успел вскрыть и как следует опустошить сундучок в углу. Никто, кроме, может быть, Лауры. Но она смолчала…
Дальше был бег. Заполошный бег по переходам, вынужденная остановка - надо было дать задохнувшемуся Равену возможность перевести дух. И, сбив с ног двух стражников, окаменевших в борьбе с явственным желанием выскочить наружу, они выбежали во двор…
Мстислав не стал их дожидаться и уже вовсю дрался с дружинниками. Его яростный рев был слышен в самых дальних закоулках двора, он оглушал и выбивал доблесть из самых смелых. Еще лучше это делали его секира и меч, которыми он сражался одновременно и с большим умением. Меч обычно отражал удары, в то время как секира крушила. Обычно не спасали и доспехи, если остро отточенное, харалужное лезвие ее обрушивалось на тело воина. Все вокруг гардара - тела павших, камни двора, столбы коновязи - было забрызгано сплошным слоем крови. Сам Мстислав, впрочем, также успел покрыться кровавой пеленой и разил врага уже не так яро, как, похоже, в начале. По крайней мере двое из них отскочили прочь и даже успели навести свои арбалеты. А Мстислав не успевал их достать…